Доступная среда

Все дело в одной букве

Почему прозрачные стены и глухой президент университета – знак того, что общество умеет принимать человека таким, какой он есть

Отношение к глухоте как к культуре или как к инвалидности – не только вопрос заглавной или строчной буквы. За этим отношением скрываются сервисы и институты, которое общество предлагает глухим людям. В новом выпуске рубрики «Доступная среда» журналист и специалист по инклюзии Политехнического музея рассказывает о поездке в Галлодетский университет в Вашингтоне – единственный в мире университет для глухих.

Вашингтон

В конце сентября в Вашингтоне еще очень тепло. Огромная территория Галлодетского университета вся в зеленой траве и ярких кустах. Стадион с колечками беговых дорожек, несколько учебных корпусов и здание студенческого клуба как из кино про любой американский кампус – смесь средневекового замка и современной архитектуры. Тишина полная – поверить, что здесь учится почти 2000 студентов, невозможно. Натали, одна из студенток, устраивает для нас – группы журналистов из России – экскурсию. «Добро пожаловать в единственный в мире университет для глухих», – говорит Натали на американском жестовом языке. Переводчица c жестового языка переводит на английский. Переводчик с английского – на русский.

По тому, как Натали строит свою экскурсию, легко догадаться, что она считает важным и необычным, а что для нее привычное дело. «Нашему университету 150 лет, можно учиться 45 специализациям, почти из 40 стран у нас студенты, из России, кстати, тоже есть, здесь столовая, здесь кабинеты», – привычно перечисляет Натали. Мы бежим за ней к небольшому домику поблизости. «А вот здесь, – Натали замирает, показывает на старое здание, – происходило все самое главное: это был штаб нашего протеста». Мы входим в помещение студенческого клуба, который действительно больше похож на музей университетского протестного движения Deaf President Now («Глухого – в президенты»).

Москва

Незадолго до этой поездки в Америку (в компании коллег-журналистов мы проехались по двум штатам, чтобы посмотреть самые разные сервисы и институции для людей с инвалидностью) мы, сотрудники Политеха, запустили на ВДНХ экскурсии для младших школьников на русском жестовом языке по экспозиции «Россия делает сама». Придумали классную программу, разработали методичку, вместе с глухими экскурсоводами Викторией и Татьяной несколько раз прогнали экскурсию и протестировали ее на экспериментальной группе глухих детей и родителей. Получилось правда здорово. Мы разослали приглашения по всем специализированным московским школам, отдельно отметили, что экскурсии бесплатные, и стали ждать школьные группы.

Но школьные группы почему-то не шли.

Вашингтон

Натали показывает нам черно-белые фотографии на стенах студенческого клуба. Перед нами толпы студентов, полиция, выступающие у микрофонов, люди с плакатами и транспарантами – классические фотографии с митингов протеста. «До 1988 года президентом университета ни разу не был глухой, – говорит Натали, – так больше не могло продолжаться». Натали волнуется, начинает жестикулировать очень быстро, переводчица просит говорить чуть-чуть помедленнее. «Многие меньшинства здесь, в Америке, обрели голос после движения афроамериканцев за свои права, мы же в Вашингтоне, здесь Мартин Лютер Кинг сказал свое знаменитое "I have a dream", – рассказывает Натали, – глухим это тоже придало сил, мы начали заявлять о своих правах еще в 1970-е, движение набрало силы и к концу 1980-х вылилось в акцию Deaf President Now».

Москва

С нашими экскурсиями происходило что-то странное. Родители с детьми на них записывались сразу, а школы на наши приглашения отвечали уклончиво: мол, времени нет, и так все расписано, много выездов и занятий. Чтобы понять, в чем дело, мы собрали небольшую фокус-группу: пригласили представителей глухого сообщества, наших экскурсоводов Викторию и Татьяну, музейного специалиста Влада Колесникова (Влад – слабослышащий, работал в музее «Гараж» и много сделал в московской музейной сфере для глухих людей). Мы стали расспрашивать их о школьной системе образования, о том, в какие кружки и секции ходят глухие и слабослышащие дети, об отношениях в семье, образе жизни, развлечениях.

На третьем часу дискуссии мы, кажется, поняли, что происходит.

Вашингтон

Натали продолжает экскурсию и рассказывает о движении «Глухого – в президенты». В марте 1988 года, когда президентом Галлодетского университета была назначена слышащая женщина Элизабет Зинзер, студенты и выпускники университета вышли на митинг, учащиеся отказались покидать университет на время весенних каникул, к ним присоединились преподаватели, и все вместе они прошли с демонстрацией до Капитолия, держа в руках транспаранты «У нас все еще есть мечта». После недели протестов Зинзер подала в отставку, и президентом стал глухой профессор Ирвинг Кинг Джордан. «Мы хотели такого президента, который представлял бы нас, нашу культуру, культуру Глухих», – говорит Натали.

Москва

Отношение к глухоте как к культуре или как к инвалидности – вопрос не только заглавной или строчной буквы. За этим отношением – практики, сервисы и институты, которое общество предлагает глухим людям. Пока общество относится к глухому человеку как к сломанному, которого нужно «починить», сделать нормальным, – оно и предлагает ему соответствующие инструменты взаимодействия. Мы узнали, что в российских школах для глухих и слабослышащих не преподают на русском жестовом языке и часто запрещают на нем говорить. «Учат читать по губам, воспроизводить звуки, повторяя движения артикуляционного аппарата», – рассказал Влад Колесников. «Считалось, что я очень способная, меня даже по телевизору показывали, – вспоминала наша экскурсоводка Виктория, – мол, глухая девочка из семьи глухих блестяще говорит на "обычном" русском языке». После того, как Виктория закончила школу, она этим навыком уже никогда не пользовалась. «Ужасно было обидно: все играли, гуляли, а я сидела и артикулировала», – улыбается Виктория.

По словам Виктории и Влада, много времени у детей уходит не на освоение школьной программы, а на то, чтобы научиться звукоподражанию и чтению по губам. И если дети глухих родителей еще могут изучать русский жестовый дома, то глухие из слышащих семей часто остаются вообще без языка: и жестовому не учат, и артикуляцию освоить не удается. «Родители часто сами хотят, чтобы детей учили читать по губам и имитировать звуки, – заметил Колесников. – Сложно их за это осуждать: любому родителю хочется, чтобы ребенок лучше вписался в общество».

Иными словами, школы не записывались на наши экскурсии на жестовом языке потому, что это не соответствовало их принципам преподавания. Мы как будто придумали экскурсии на запрещенном языке.

Вашингтон

«Это называется орализм», – говорит мне Роберт Вайншток через переводчика с американского жестового языка. Роберту за шестьдесят, он глухой от рождения, в Галлодетском университете он отвечает за коммуникации. Двадцать лет назад семья Роберта удочерила двух маленьких девочек из Томска. Роберт рассказывает, что традиции орализма – чтения по губам и звукоподражания – были до 1960-х годов очень сильны и в Америке, и в Европе. Но движение за права глухих сильно изменило положение дел. Например, в Великобритании английский жестовый язык был признан одним из официальных языков. «Я ничего не имею против того, чтобы учить глухих детей читать по губам или произносить звуки, – говорит Роберт, – но это не должно тормозить коммуникацию, нет ничего важнее коммуникации для развития ребенка». Роберт рассказывает, как его слышащие дочки моментально выучили жестовый язык, потому что им важно было общаться с мамой и папой, и освоить жесты для них оказалось проще, чем освоить английский. А на английском они заговорили позже и, как утверждает Роберт, сразу очень хорошо. Роберт вдруг переходит с жестового на обычный английский и говорит: «Сам я неплохо говорю по-английски, хотя я абсолютно глухой с детства, и считаю: что бы ни случилось, детям, людям вообще, нельзя запрещать говорить на их собственном языке. Людям нельзя запрещать общаться».

Отношение к жестовому языку как к обычному языку, пусть и не имеющему письменности, к культуре глухих как к самостоятельной самобытной культуре определило разные перемены в истории Галлодетского университета. Все преподаватели здесь говорят на жестовом языке, даже слышащие; студенты могут выбрать, как они будут сдавать задания – письменно на английском или записывая видео на жестовом; в университете огромная спортивная кафедра, здесь изобретена специальная жестовая система общения во время матчей.

И даже когда главное здание университета перестраивали, архитекторы разработали принципы доступной среды, учитывающие особенности глухих людей, – систему DeafSpace. Например, людям, говорящим на жестовом языке, нужны широкие коридоры, чтобы болтать на ходу; из-за того, что они смотрят друг на друга, им не подходят резкие перемены высоты – ступеньки и пороги; почти все стены должны быть прозрачными, чтобы жестом можно было привлечь внимание другого человека. И почти везде стены из отражающих материалов – ведь человек, идущий сзади, не может окликнуть того, кто спереди, но может помахать рукой, чтобы его заметили в отражении.



Все эти маленькие или огромные достижения – прозрачные стены, глухой президент университета, возможность самому выбирать, читать ли тебе по губам или попросить переводчика, – на самом деле про одно и то же: про принятие и равенство. Про то, что общество умеет с уважением принимать человека таким, какой он есть, не пытаясь его исправить.