Наталья и Наташа

Долгая дорога домой

Артем Костюковский,
специальный корреспондент Русфонда

В рубрике «Свои чужие дети» мы рассказываем о том, как складываются отношения усыновителей и опекунов с приемными детьми. Героям сегодняшней истории, педагогу-дефектологу Наталье Ванцевой и школьнице Наташе Рудалёвой, не раз говорили, что о них нужно писать книгу или снимать фильм – крутые были повороты на их пути друг к другу.

Это история досадного стечения обстоятельств и ошибок. История боли и разлуки. И, конечно же, история любви, которая победила всё.

Наталья:

– Я познакомилась с Наташей и ее сестрами двенадцать лет назад. Лежала тогда со своей дочкой Настей в Морозовской больнице. Как-то вечером читала ей сказку – и вдруг слышу жуткие девичьи крики из душевой. Прибегаю туда, почти ничего не видно из-за пара: кран сорван, вода фонтаном бьет вверх, а три перепуганные и насквозь мокрые девчонки пытаются его закрутить.

Я перекрыла воду, пошла на пост, спрашиваю, где их мама. И мне говорят, что маму накануне лишили родительских прав, а девчонки после больницы отправятся в детдом. Я сама их вымыла и переодела. Так мы познакомились и начали общаться – они приходили к нам в палату, играли, смотрели телевизор. И мы подружились, они стали приезжать к нам в гости. А я – к ним, в Подмосковье, в 29-й детский дом.

Вообще их четверо. Самая старшая Катя, затем идут Лена, Наташа и Таня. Все рождались весной, с периодичностью раз в два года, у всех разные отцы. Саму младшую, Таню, забрали под опеку, а Катя, Лена и Наташа оказались в детдоме.

Думала ли я сама тогда о том, чтобы забрать их? Конечно. Всё к тому шло, девчонки становились мне родными. Но муж был категорически против. Я постоянно ездила к ним. И в один из таких визитов я узнала, что над Наташей оформляют опеку.

Наташа:

– Мне было десять лет, когда меня вызвали к директору, сказали, что меня хочет забрать одна женщина, спросили: «Хочешь жить с ней?» Я сказала, что хочу. Хотя на самом деле не хотела. Не могу понять, почему так ответила. Наверное, не знала, как отказать, боялась, что человек обидится. Смешно и глупо. На самом деле я хотела только к тете Наташе. Но она тогда не могла забрать меня.

В итоге меня забрала к себе 63-летняя женщина, у которой никогда не было детей, а за год до этого умер муж. Она всю жизнь проработала в детской комнате милиции. Первое, что она сделала, когда мы приехали к ней домой, – выбросила все мои игрушки и фотографии, которые я привезла из детдома.

Наталья:

– То, что Наташу забирают, стало для меня шоком, тяжелейшим ударом. Я познакомилась с этой женщиной (по иронии судьбы, её тоже звали Натальей, Натальей Николаевной), она мне сразу же не понравилась, но я решила, что нужно с ней подружиться, чтобы продолжать встречаться с Наташей. Она мне написала на бумажке свой адрес. Спрашиваю номер телефона. Говорит, дома нет телефона. И мобильного нет. Спрашиваю: а как же я буду знать, когда Наташа соберется ко мне в гости? Она отвечает: мы вам телеграмму дадим.

После этого разговора мы сидели с Наташей, она молчала. Я ей говорила, что все будет хорошо, просто мы будем реже видеться. В какой-то момент я не выдержала и заплакала. В этот момент нас увидела Наташина опекунша, она подбежала ко мне и вырвала из моих рук бумажку с адресом.

Позднее я спрашивала воспитателей, директора детдома, зачем они отдали Наташу этой странной женщине, у которой никогда не было детей. Меня успокаивали. Говорили, не волнуйтесь, она ее скоро вернет. Но Наташу не вернули. У меня не было ее адреса, а с сестрами опекунша ей не разрешала общаться. Так мы расстались на три с половиной года.

Наталья Ванцева с Наташей Рудалевой на тренинге в Центре социальной помощи семье и детям «Планета семьи»

Наташа:

– Она настаивала, чтобы я называла ее мамой, но я не могла. У нас были серьезные конфликты. Было и рукоприкладство. Мне до сих пор тяжело вспоминать об этом периоде, и я бы не хотела подробнее рассказывать.

Я несколько раз хотела уйти, написать в опеку отказ, но каждый раз она меня запугивала, говорила, что со мной в детском доме сделают всякие ужасные вещи. И я не решилась. В школе меня спрашивали, все ли в порядке (соседи сообщили, что из квартиры постоянно доносятся крики). Я говорила, что у нас все хорошо.

К школе я, кстати, долго не могла привыкнуть. После детдома, где все дружили и помогали друг другу, где всё было общим, я оказалась в месте, где все чем-то мерились, у кого что лучше – вещи, одежда. Я сначала скрывала, что меня взяли под опеку. Потом рассказала по большому секрету одной подруге, но та сразу же сообщила всем. Мне пришлось изворачиваться, сказать, что я пошутила, а опекунша Наталья Николаевна на самом деле мне родная мама.

За все время, что я жила с ней, ни разу не видела ни тетю Наташу, ни своих сестер. Как-то утром в субботу позвонили в домофон, и я услышала, что пришла моя сестра Лена. Я заметалась по комнате, потом побежала умываться. Но когда открыли дверь, я увидела не только Лену, но и тетю Наташу. И я не выдержала, разрыдалась. Я довольно долго ждала, когда она разыщет меня. Но ее все не было. В какой-то момент я поняла, что больше ее, видимо, никогда не увижу и перестала ждать.

Наталья:

– К тому времени я уже развелась с мужем. О Наташе по-прежнему ничего не было известно, а с ее сестрами я продолжала общаться. И вот один раз мне звонит Лена и кричит: «Я нашла ее!» Она где-то раздобыла адрес Наташи. И мы сразу поехали к ней. Первое, о чем меня спросила Наташа, было: «Почему же вы так долго не приезжали?»

Мы сидели за столом вместе с Натальей Николаевной, и я понимала, что дело плохо. Наташа была бледной, худой, какой-то вымотанной, плохо одетой. Было видно, что между ней и опекуншей нет контакта. А та делала вид, что все прекрасно: наигранно пыталась обнимать Наташу. И говорила при этом: «Тяжелый у Наташи характер. Но ничего! Ломаем! Успешно!» Действительно, успешно. Настолько, что мы до сих пор пытаемся преодолеть эти «успехи».

Плюс ко всему в квартире были совершенно жуткие условия. Никакого ремонта, чудовищная вонь. Наталья Николаевна регулярно получала деньги, отчитывалась за них, но на самом деле ни копейки не тратила на ребенка, откладывала себе на домик. Жили в режиме жесткой экономии, одежду стирали хозяйственным мылом. Периодически Наташа сидела голодная.

Я решила забрать Наташу, но ее опекунша была категорически против. Тогда я пригрозила ей, что пойду в прокуратуру и расскажу, как они живут. И она испугалась, сама написала отказ. Мне позвонили из опеки: можете приезжать за ребенком. С 21 декабря 2012 года Наташа стала жить у меня. А чуть позже я оформила опеку и над Леной, ее сестрой.

Наташа:

– Наверное, это хеппи-энд. Но не все бывает гладко. Иногда ссоримся с мамой, но не серьезно. В основном из-за каких-то бытовых вещей. Например, когда я забываю посуду помыть. Я по своей натуре ревнивая, были конфликты с Настей, ее родной дочерью. И сейчас мы в ссоре. И даже с моей сестрой Леной, с которой сейчас живем вместе, периодически ссоримся. Видимо, не всегда можем «поделить» маму, соперничаем за нее.

С самой младшей сестрой мы периодически общаемся в интернете. У нее все хорошо, она давно уже в семье. А самой старшей 20 лет, ей дали квартиру, иногда видимся с ней.

Детдом я вспоминаю всегда с теплотой. Все-таки там работали хорошие люди – и директор, и воспитатели. А вот период с Натальей Николаевной я не могу «отпустить». Это прошлое до сих пор мешает жить.

Я точно еще не знаю, чем буду заниматься в будущем. Скорее всего, стану психологом. У меня часто одноклассницы просят совета, доверяют мне свои тайны. Мне нравится помогать людям, я чувствую, что у меня это получается. Наверное, потому что у меня такой вот непростой жизненный опыт. Да и я сама очень много общалась с психологами и примерно понимаю, что это за работа.
Забавно: я всегда мечтала, что мы будем жить вместе. Но сбылось это, когда мечта уже почти угасла. Мама как-то спросила меня, не было ли у меня обиды за то, что не сразу она меня смогла забрать. Я даже не сразу поняла, о чем это она. Нет, конечно, я никогда на нее не обижалась. Просто так сложилась жизнь.

Помочь детям