Жизнь. Продолжение следует

Походка любви

История о косолапости, материнском инстинкте и красоте

Рубрику ведет Сергей Мостовщиков



Косолапость из-за своего названия кажется не диагнозом, а чертой характера. Как будто речь о мужественном человеке, который живет не так, как все, – идет по жизни вразвалку, не торопясь и опасно. Но на самом деле это не человек идет – косолапость сама приходит к человеку. Причем по причине, известной только ей самой. Она появляется и не дает ходить, делает своего избранника беспомощным, чуть ли не инвалидом. Она вообще похожа на сильное, неожиданное чувство, которое невозможно извести усердием или страданием. Если косолапость выбрала тебя, от нее нельзя отказаться. От нее трудно избавиться, потому что она всегда пробует вернуться. Ее никогда нельзя забыть, даже если удалось расстаться. Об истории одной такой косолапости мы разговариваем с Кариной, матерью Артема Москвитина из Ставрополя:

«Мы с мужем оба родились в Ставрополе, здесь, в одном районе, в соседних домах. Вместе росли, в одной школе учились. Семь лет встречались, десять лет живем в браке. Получается, семнадцать лет уже вместе. Мне хотелось всегда девочек родить, но получаются одни мальчики. У нас их двое – Артем и Вадим.

Когда первый, Артем, родился и мне показали его, я была в шоке. Даже забыла, какой вес у него, какой рост. Вся в слезах, реву, звоню мужу, говорю: так и так, у нас больные ножки. Он, бедный, схватил фотоаппарат, прибежал, ножки Артема сфотографировал и помчался их показывать врачам. Договорились здесь со специалистами, и нас начали гипсовать.

До года мы были в гипсах. Потом должны были ложиться на операцию. Уже даже легли, но врачи посмотрели нас, собрали консилиум и сказали, что операции не надо: они будут выкручивать ему ножки и снова гипсовать. Стали они ему крутить ножки. Делали это все под наркозом, надевали ему маску, потому что он уже окреп и им не давался, напрягался, и они ничего не могли сделать. Но в итоге все сделали – десять наркозов мы перенесли – и отпустили нас.

А со временем смотрим мы: он начал ходить – и стал ножки опять заворачивать. Ходит и падает. Опять пошли к врачам. Говорят: на операцию. Ну что ты сделаешь. Хорошо, надо документы. И вот только соберем документы – у нас насморк, нельзя. Опять соберемся – еще какая-то болезнь. Как будто Бог нас отводил. Ну и в процессе как-то чисто случайно пошла я в собес. И вот там женщина одна рассказывала, как в Ставрополе был уже такой случай с косолапостью – и помог людям благотворительный фонд. Я домой пришла, мужу все рассказала, и он давай по интернету искать.

У нас в Ставрополе косолапость по методу Понсети не лечат, тем более в таком возрасте – Артему уже был год с лишним, время мы потеряли. Так что мы очень надеялись на Ярославль, доктора Вавилова и Русфонд. Отправили в клинику видео, обратились к людям с просьбой о финансовой поддержке, и скоро нас вызвали. С работы меня не отпустили, я уволилась и уехала. Были мы в Ярославле полтора месяца, а потом еще здесь месяца полтора ходили в гипсе. В клинике нас раз пять-шесть гипсовали, потом сделали две операции: ахиллотомию и пересадку сухожилий. Вернулись потом, с горем пополам тут договорились, чтобы ему сняли швы – таскать его обратно в Ярославль было тяжело.

Вот прошел уже почти год, Артем хорошо ходит, опирается на пятку, раньше-то у него не получалось. Конечно, всем пришлось ради этого помучиться. Анестезиолог местный больше мной занимался, чем Артемом. Помню, стою, а у самой слезы текут без остановки. Наверное, это материнский инстинкт – так вот переживать.

Но ведь и Артем, получается, переживает за меня, много для меня делает. Вот возила я его по Ярославлю, большого уже ребенка, на коляске, всего загипсованного. Люди даже оглядывались на улице. Но ничего. Мы с ним гуляли. На набережной были. Там теплоходы, парусники – ему нравилось. Ночи такие светлые! У нас-то тут, на юге, в полдевятого уже начинает темнеть. А там смотришь – как будто день. Красиво! Вот спрашивают: для чего людям приходится иногда и пострадать? Для красоты».

Фото Сергея Мостовщикова