А вы говорите: клятва Гиппократа

Кому выгодно замолчать Национальный регистр

Лев Амбиндер,
президент Русфонда, член Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека и Совета при Правительстве РФ по вопросам попечительства в социальной сфере

Вчера на заседании президиума Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека рассмотрены темы докладов членов совета для представления президенту на традиционной декабрьской встрече. В повестку встречи предполагается включить и доклад Русфонда о проблемах интеграции Национального регистра доноров костного мозга имени Васи Перевощикова (Национального РДКМ) в сеть трансплантационных клиник и ввода НКО-регистров в правительственную программу создания донорской 500-тысячной базы добровольцев.

На этом месте должна была появиться колонка на темы интеграции Национального РДКМ и включения НКО-регистров в госзаказ на развитие донорской базы России. Пока только шесть из 14 трансплантационных клиник подключились к Информационной системе Национального РДКМ. Пока только пять пересадок проведено от доноров наших НКО-регистров, в ноябре состоится шестая. Этого мало, потому что в Национальном РДКМ уже 30 тыс. доноров. В то же время Минздрав исключает наши НКО-регистры из госпрограммы строительства 500-тысячной базы доноров костного мозга. Хотя стоимость включения одного донора в базу у клиник Минздрава – 27,6 тыс. руб., а у НКО-регистров почти втрое дешевле – 9,6 тыс. руб.

Однако на этой неделе журналисты забросали Русфонд просьбами прокомментировать скандальное заявление заместителя генерального директора по трансфузиологии НМИЦ гематологии Минздрава РФ Татьяны Гапоновой агентству ТАСС. Речь шла о положении дел в донорстве костного мозга, и Татьяна Владимировна назвала Национальный РДКМ Русфонда «молчащим регистром». Цитирую: «Национальный РДКМ (один из самых крупных в России. – Прим. ТАСС), который является негосударственным и не входит в объединенный (федеральный) регистр, – это „молчащий регистр“ (его данные закрыты. – Прим. ТАСС), что делает невозможным его использование трансплантационными центрами для поиска доноров».

Госпожа Гапонова, видимо, испытывает к Национальному регистру и Русфонду необъяснимую неприязнь. На апрельской конференции трансфузиологов в Самаре она без всякой причины потребовала удалить из зала корреспондента Русфонда. На этот раз госпожа Гапонова дважды солгала. Федерального регистра доноров костного мозга в России еще нет. Его открытие намечено на январь 2021 года. Национальный РДКМ, если воспользоваться образным языком Татьяны Владимировны, скорее уж «кричащий», чем «молчащий». В сентябре 2018 года Национальный РДКМ разослал во все трансплантационные центры предложение подключиться к его Информационной системе. Никто не отреагировал. В ноябре 2018 года вице-премьер Татьяна Голикова поручила Минздраву РФ рассмотреть вопрос об интеграции донорской базы Национального РДКМ в трансплантационную сеть клиник. В декабре 2018 года президент РФ Владимир Путин поручил министру Веронике Скворцовой рассмотреть тот же вопрос. В январе 2019 года Минздрав разослал во все трансплантационные клиники информацию о возможности использования донорской базы Национального РДКМ.

И главный внештатный трансфузиолог Минздрава Гапонова не знает об этом письме министерства?! Мало того, в феврале медицинский директор Национального РДКМ Ольга Макаренко встречалась с заведующей отделением трансплантологии НМИЦ гематологии Ларисой Кузьминой. Договорились: НМИЦ подключится, как только получит команду руководства. Прошло десять месяцев – и ничего.

Нет вопроса, зачем госпоже Гапоновой ложь. Тут-то все ясно. Недостоверная и недобросовестная информация является верным признаком недобросовестной конкуренции. Из трех крупнейших клиник к Национальному РДКМ подключился только НМИЦ детской онкогематологии имени Дмитрия Рогачева. Две другие – НМИЦ гематологии и Институт имени Горбачевой – сами строят регистры. Они предпочитают своих доноров, а если не хватает, то заказывают трансплантат за рубежом. Это вчетверо дороже, но расплачиваются не клиники, а пациенты или благотворительные фонды. А если платить некому, то нет и трансплантаций.

Но что, если это политика Минздрава?

А вы говорите: клятва Гиппократа.