На заднем плане Минздрава и ФМБА без перемен – 2
Три вопроса министру Михаилу Мурашко и руководителю ФМБА Веронике Скворцовой
президент Русфонда, член Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ), член Совета при Правительстве РФ по вопросам попечительства в социальной сфере
Руководители Минздрава РФ и Федерального медико-биологического агентства России (ФМБА) своими действиями против Национального регистра доноров костного мозга (Национального РДКМ) тормозят развитие этого вида донорства. Об этом в статье «На заднем плане Минздрава и ФМБА без перемен» рассказал президент Русфонда Лев Амбиндер. Оба ведомства не отреагировали на публикацию. Между тем практика Национального РДКМ в этом году показывает взрывной рост востребованности его доноров и неготовность Федерального регистра реагировать на запросы онкогематологических центров. В 2022 году Национальный РДКМ поставил пациентам 98 трансплантатов. Нынче за шесть месяцев – уже 89. Еще 26 пациентов лишены доноров Национального РДКМ по вине Федерального регистра. Это те больные, для кого пересадка костного мозга – терапия последней надежды.
На кону жизни 26 граждан России
В первом полугодии в Национальный РДКМ поступило 197 заявок от одиннадцати клиник на 150 наших доноров и 59 – на иностранцев. Еще 50 доноров для 30 пациентов востребовал Федеральный регистр. Тут следует пояснить, что заявки – это конкретные пациенты. Для некоторых из них в Национальном РДКМ находится по несколько совместимых доноров, и врач в соответствии с международными правилами отбирает двоих: наилучший вариант – мужчины 18 лет.Так вот, по заявкам клиник Национальный РДКМ в первом полугодии поставил 61 отечественный трансплантат и 28 иностранных. Русфонд оплатил эти поставки. Врачу, сделав заявку, осталось лишь назначить дату пересадки. Национальный РДКМ принимает на себя все поисковые и заготовительные процедуры, Русфонд оплачивает этот сервис для врачей в порядке, принятом четверть века назад. Это адресный фандрайзинг: помощь только конкретным больным – и только по их обращениям. Врачи связывают нас с пациентами, их родными, мы готовим документы, и отлаженный за 27 лет конвейер работает без перебоев.
Пока без перебоев, но об этом попозже.
А вот по заявкам Федерального регистра этот конвейер сбоит. Точнее, он встал. Сначала Кировский НИИ гематологии и переливания крови ФМБА, администратор Федерального регистра, сообщал в Национальный РДКМ номер донора и название клиники. Тандем «Национальный РДКМ – Русфонд» успел заготовить один трансплантат, еще шесть заявок в работе, но к 26 пациентам у нас нет доступа: Киров перестал упоминать клиники. Это прямая угроза жизням 26 пациентов. По-моему, это хулиганство.
Что думают по этому поводу министр Михаил Мурашко и руководитель ФМБА Вероника Скворцова?
Да, по Правилам ведения Федерального регистра Национальный РДКМ должен в случае совместимости донора передать его полные персональные данные в Киров. И, во-первых, Национальный РДКМ обязательно передаст эти данные после заготовки трансплантата. А во-вторых, передача сейчас невозможна ни до, ни после: ФМБА лишило Национальный РДКМ такой возможности, хотя официально и признало поставщиком Федерального регистра.
Где голова у Федерального регистра?
Однако есть еще и третье обстоятельство. Оно отлично известно в Минздраве и ФМБА, и это оно сегодня лишает 26 пациентов последней надежды. Правила ведения Федерального регистра, рожденные в этих ведомствах, исключают некоммерческий Национальный РДКМ из числа поставщиков. В этом все дело.Наш РДКМ устроен как полный замкнутый производственный цикл: от рекрутинга доноров до доставки трансплантата в клинику. Тогда как оба главных ведомства здравоохранения полагают, что Федеральному регистру не нужны хлопоты о заготовительных процедурах, то есть тот самый сервис, без которого сегодня нет эффективного донорства костного мозга.
Возьмем опыт стран с большими регистрами. В ФРГ, где крупнейшая в мире донорская база, центральный регистр ZKRD (юридическое лицо, НКО) представляет собой поисковик с 10 млн доноров, с командами IT‑специалистов и менеджеров. Получив заявку, менеджеры связываются с локальным регистром и страховой компанией. Локальный регистр заготавливает и доставляет трансплантат в клинику – страховщики платят.
Мы изучили опыт немцев в 2016–2017 годах и на таких началах выстроили Национальный РДКМ. Разве что плательщиком выступает Русфонд. Все последующие годы полный замкнутый производственный цикл дает наивысшую в отрасли эффективность.
Включение добровольцев у нас дешевле, чем в государственном Кировском НИИ, и качество донорской базы выше. Это медицинский факт. А практика Национального РДКМ в 2022–2023 годах показывает, что наш поисково-заготовительный сервис позволяет клиникам получать трансплантат вдвое, а то и втрое быстрее, чем прежде. И это тоже медицинский факт.
Четыре года назад, в бытность министром, Вероника Скворцова спросила меня: «Ваша эффективность впечатляет, но зачем вы строите учреждение вокруг компьютера?» И ФМБА с Минздравом построили «компьютер без учреждения».
Но Федеральный регистр еще и без головы.
В самом деле, кто в его доме хозяин? Да и есть ли тот дом? Все переговоры о вхождении Национального РДКМ в Федеральный регистр мы вели с Ольгой Эйхлер, начальником одного из управлений ФМБА. Судя по выполнению договоренностей, она не руководит Федеральным регистром.
На наши публикации изредка отвечает Игорь Борисевич, один из заместителей руководителя ФМБА. Судя по этим ответам, он не руководит Федеральным регистром. Соглашение о вхождении донорской базы в Федеральный регистр Национальный РДКМ подписал с Сергеем Юдиным, гендиректором Центра стратегического планирования ФМБА. Он руководит «компьютером», но за ведение Федерального регистра не отвечает. За ведение, за соблюдение Правил отвечает Игорь Парамонов, директор Кировского НИИ. Но Игорь Владимирович не отвечает за пациентов.
С кем же обсуждать проблемы легитимации Национального РДКМ в составе Федерального регистра в целом и судьбу 26 пациентов в частности? У этих больных есть спасатели, и не где-нибудь, а в России, но нет порядка, что позволит спасти жизни этих людей.
Что думают по этому поводу министр Михаил Мурашко и руководитель ФМБА Вероника Скворцова?
Как связать больных с донорами?
Итоги клинической востребованности Национального РДКМ в 2023 году вызывают смешанные чувства. Это удовлетворение взлетом популярности наших доноров (да счастье!) – и это тревога и беспомощность, когда думаешь о перспективах. Проблема не только и не столько в ущербности Правил ведения Федерального регистра и его устройства. Отсутствие стройной государственной системы финансирования этого вида донорства – вот проблема так проблема.В той же ФРГ действуют три субъекта: ZKRD, локальный регистр и страховщики. У нас: Федеральный регистр, Национальный РДКМ либо сами клиники заняты заготовками и... все. Сервис Национального РДКМ пока оплачивает Русфонд, госквоты на забор костного мозга откровенно недостаточны, а на обследование донора, на забор крови для контрольного типирования и сам контроль средства из госбюджета вовсе отсутствуют. Даже мелочь, говорят врачи, вроде пересылки образца крови превращается в военную операцию.
Итак, за шесть месяцев Национальный РДКМ получил 259 заявок на отечественные и иностранные трансплантаты для 227 пациентов. Мы обеспечили 89 пересадок стволовых клеток, еще 46 доноров готовим к донации, и 12 – в очереди на подготовку. Но на работы с этими 58 добровольцами у Русфонда пока нет денег. В очереди на оплату и 15 импортных заготовок. То есть 73 донора перешли во второе полугодие без финансирования.
Партнеры-гематологи полагают, что поток заявок на наших доноров не ослабеет. Если это так, то за год он вырастет до 500 заявок. Значит, удвоится и число реальных доноров. Но Русфонд с партнерами в год способен в нынешних ценах оплачивать заготовку лишь 75 трансплантатов. До сих пор помогали деньги Фонда президентских грантов, но они закончились. Мы подадимся на новый грант, но все понимают: это конкурс...
И вот итог: в России резко вырос спрос на неродственные пересадки. Больные были всегда, но никогда не было так много совместимых доноров. Как связать первых со вторыми?
Что думают по этому поводу министр Михаил Мурашко и руководитель ФМБА Вероника Скворцова?
