20.07.2012
Лекарства для Евы Овсянниковой оплачены
13 июля здесь на сайте, в Газете.ru и на сайтах «Коммерсантъ», «Эхо Москвы», livejournal.com и Здоровье@Mail.Ru мы рассказали историю двухлетней Евы Овсянниковой из Ханты-Мансийского автономного округа («Острая невнимательность», Валерий Панюшкин). У девочки острый миелобластный лейкоз, М-7 вариант – один из самых неблагоприятных видов лейкоза. 4 июля в Петербурге, в Институте детской гематологии и трансплантологии имени Р.М. Горбачевой Еве пересадили здоровый костный мозг от донора. Сейчас трансплантат приживляется, и девочке жизненно необходимо принимать эффективные препараты, чтобы избежать опасных осложнений. Читатели собрали всю необходимую на эти лекарства сумму – 1 091 560 руб. Родные Евы благодарят читателей за помощь. Примите и нашу признательность, дорогие друзья! Мы следим за развитием событий.
13.07.2012
Острая невнимательность
Еву Овсянникову спасут лекарства
Девочке два года. У нее острый миелобластный лейкоз, осложненный еще и опухолью в области таза. 4 июля в Институте детской гематологии и трансплантологии имени Р.М. Горбачевой (Петербург) девочке сделали пересадку чужого костного мозга. Теперь нужны дорогие антибиотики и противогрибковые препараты от неизбежных при трансплантации осложнений. Валерий ПАНЮШКИН рассказывает про Еву актеру Михаилу ЕФРЕМОВУ.
– Девочка из Ханты-Мансийска. Вы были в Ханты-Мансийске?
– Да, был. Там кинофестиваль…
– Вот именно: довольно богатый и благоустроенный город посреди довольно непригодной для жизни тундры. И вроде стараются: действительно, там большой кинофестиваль, там телевидение местное, может быть, даже лучше московского. Но вот с детской медициной, как выяснилось, там дело плохо. Ни в Ханты-Мансийске, ни в Нижневартовске Еве не могли поставить диагноз, списывая недомогание девочки на то, что лезут зубы. У нее уже и температура сорок была, и ноги отнялись, а все грешили на зубы. И я вот думаю: почему богатый город в первую очередь устраивает кинофестиваль, а не детскую больницу?
– С фестиваля украсть легче. Если больницу строить, то нужно больных предъявлять. Лекарства покупать, врачей учить. Когда строишь больницу, есть объективные критерии хорошей или плохой работы. А если строить фестиваль, то там кого угодно пригласи, и на черт знает какие представительские расходы спиши какие хочешь деньги. Вообще, я думаю, все шумные мероприятия устраиваются для того, чтобы деньги тырить. Легче ведь устроить праздник, чем наладить каждодневную работу. Это не только в Ханты-Мансийске, это у нас где угодно. Ничего не устоялось, все делается на эмоциях и характерах. А характеры у нас не очень хорошие, мы озлобленные, невнимательные. Нам трудно изо дня в день делать что-нибудь важное. Нам легче иногда делать что-нибудь веселое и прибыльное. Хорошо, что хоть вы напоминаете нам, что есть вот больные дети, и что им нужна помощь каждый день. Нам же свойственно забывать про это. Я и сам забываю. Иногда только погляжу на Чулпан и помогу чем-нибудь. А надо бы всегда. Так что, по-моему, правильно было бы треть рекламного времени на телевидении отдать на рекламу благотворительных фондов. Просто чтобы благополучные люди помнили всегда, что кому-то нужна помощь. Этой девочке Еве, другим девочкам…
– Чтобы поставить диагноз, девочку привезли в Москву. Диагноз поставили, но лечиться в Москве места не было. Лечиться отправили в Петербург, долечиваться до ремиссии – в Екатеринбург, а потом на трансплантацию – снова в Питер. Не слишком ли много скитаний для двухлетней тяжелобольной девочки? Что не так?
– В Москве не было мест? Неужели не могли как-то подвинуться? Почему-то мне кажется, что если бы девочка была дочкой кого-нибудь высокопоставленного из силовых структур, место бы нашлось. А если была бы родственницей какого-нибудь банка-фиганка, то лечилась бы за деньги. Но если ты не родственница силовых структур или банка-фиганка, то с тобой начинают поступать по закону: квоты всякие, бумажки, формальности – невнимательность, одним словом. Вот и получается, что двухлетний человек болтается на самолетах по всей России. У нас если с человеком поступают по закону – это всегда почему-то невнимательно, пренебрежительно.
– Еве сделали неродственную трансплатацию. Донор нашелся в Германии. То есть на другом конце Европы нашелся человек, чья ДНК совпадает с ДНК девочки почти на сто процентов. Я видел, как встречаются доноры с реципиентами года через три после трансплантации, когда ребенок считается выздоровевшим. Это поразительное зрелище: реципиент и донор, совершенно чужие друг другу люди из разных стран оказываются похожи друг на друга, как братья. Может быть, следует побольше пропагандировать донорство костного мозга как наглядное доказательство того, что все люди на Земле братья?
– Я думаю, надо. Это вообще сильно – узнать, что где-нибудь на Земле живет твой двойник. Если бы я узнал, что где-нибудь в Африке у меня есть двойник, и что он там подыхает, я бы встал и поехал в Африку, помог бы ему как-нибудь: кровь бы сдал или костный мозг, или денег дал, или что там ему нужно – двойник же все-таки. Я бы помог.
– И последний вопрос, который я задаю всем. Инфекционные и грибковые осложнения после трансплантации костного мозга неизбежны. Какого черта государство оплачивает трансплантацию и не оплачивает лекарство против осложнений?
– У нас с послеоперационным уходом вообще дела плохи. Послеоперационный уход – это вообще беда страны нашей. Не только в медицине, а по всему фронту. Порезать мы можем, а выходить потом не можем. Реформу провести можем, а наладить послереформенную жизнь – нет. Дом построить можем, а землю вокруг дома обиходить – никак. С подвигами у нас нормально, а вот с каждодневным и кропотливым трудом... Отчего это, я не знаю. От невнимательности?
Фото Виктора Костюковского
и Василия Шапошникова
Для спасения двухлетней Евы Овсянниковой
не хватает 791 560 руб.
Заведующая отделением Института детской гематологии и трансплантологии имени Р.М. Горбачевой Наталья Станчева (Петербург): «У Евы острый миелобластный лейкоз, М-7 вариант. Она приехала из Ханты-Мансийского автономного округа. Год назад заболела, диагноз поставили у нас в институте в октябре прошлого года, причем пришлось уточнять его за границей, в Америке: в костном мозге оказались нетипичные клетки, следовало исключить метастазы в костный мозг. Было поражение костей таза и пояснично-крестцового отдела позвоночника. Это один из самых неблагоприятных вариантов лейкоза. Ева не сразу после начала лечения вышла в ремиссию – только после второго блока химиотерапии, что тоже является плохим показателем. Для излечения девочки существует один путь – трансплантация костного мозга. Ева единственный ребенок в семье, так что родственного донора нет. А вот поиск неродственного в международной сети донорских регистров дал хороший результат. Для Евы нашли стопроцентно совместимого донора, это большая удача! 4 июля состоялась трансплантация. Пока состояние девочки соответствует сложности момента, у нее цитопения – низкие показатели крови после перенесенной перед трансплантацией высокодозной химиотерапии. Сейчас ей жизненно необходимо мощное лекарственное сопровождение для предотвращения вирусных и грибковых инфекций, для повышения иммунитета».
Лекарства для Евы обойдутся в 1 091 560 руб. Таких денег у семьи Овсянниковых нет. 300 000 руб. внесет наш постоянный донор одна московская компания, как всегда, пожелавшая остаться неназванной. То есть не хватает еще 791 560 руб.
Дорогие друзья! Если вы решите спасти Еву Овсянникову, пусть вас не смущает цена спасения. Любое ваше пожертвование будет с благодарностью принято. Деньги можно перечислить в благотворительный фонд «Помощь» (учредители Издательский дом «Коммерсантъ» и руководитель Русфонда Лев Амбиндер). «Помощь» в свою очередь немедленно переведет ваши пожертвования поставщику лекарств и отчитается по произведенным тратам. Все необходимые реквизиты есть в Российском фонде помощи. Можно воспользоваться и нашей системой электронных платежей, сделав пожертвование с кредитной карточки или электронной наличностью, в том числе и из-за рубежа.
Экспертная группа Российского фонда помощи
Лекарства для Евы Овсянниковой оплачены
13 июля здесь на сайте, в Газете.ru и на сайтах «Коммерсантъ», «Эхо Москвы», livejournal.com и Здоровье@Mail.Ru мы рассказали историю двухлетней Евы Овсянниковой из Ханты-Мансийского автономного округа («Острая невнимательность», Валерий Панюшкин). У девочки острый миелобластный лейкоз, М-7 вариант – один из самых неблагоприятных видов лейкоза. 4 июля в Петербурге, в Институте детской гематологии и трансплантологии имени Р.М. Горбачевой Еве пересадили здоровый костный мозг от донора. Сейчас трансплантат приживляется, и девочке жизненно необходимо принимать эффективные препараты, чтобы избежать опасных осложнений. Читатели собрали всю необходимую на эти лекарства сумму – 1 091 560 руб. Родные Евы благодарят читателей за помощь. Примите и нашу признательность, дорогие друзья! Мы следим за развитием событий.
13.07.2012
Острая невнимательность
Еву Овсянникову спасут лекарства
Девочке два года. У нее острый миелобластный лейкоз, осложненный еще и опухолью в области таза. 4 июля в Институте детской гематологии и трансплантологии имени Р.М. Горбачевой (Петербург) девочке сделали пересадку чужого костного мозга. Теперь нужны дорогие антибиотики и противогрибковые препараты от неизбежных при трансплантации осложнений. Валерий ПАНЮШКИН рассказывает про Еву актеру Михаилу ЕФРЕМОВУ.
– Девочка из Ханты-Мансийска. Вы были в Ханты-Мансийске?
– Да, был. Там кинофестиваль…
– Вот именно: довольно богатый и благоустроенный город посреди довольно непригодной для жизни тундры. И вроде стараются: действительно, там большой кинофестиваль, там телевидение местное, может быть, даже лучше московского. Но вот с детской медициной, как выяснилось, там дело плохо. Ни в Ханты-Мансийске, ни в Нижневартовске Еве не могли поставить диагноз, списывая недомогание девочки на то, что лезут зубы. У нее уже и температура сорок была, и ноги отнялись, а все грешили на зубы. И я вот думаю: почему богатый город в первую очередь устраивает кинофестиваль, а не детскую больницу?
– С фестиваля украсть легче. Если больницу строить, то нужно больных предъявлять. Лекарства покупать, врачей учить. Когда строишь больницу, есть объективные критерии хорошей или плохой работы. А если строить фестиваль, то там кого угодно пригласи, и на черт знает какие представительские расходы спиши какие хочешь деньги. Вообще, я думаю, все шумные мероприятия устраиваются для того, чтобы деньги тырить. Легче ведь устроить праздник, чем наладить каждодневную работу. Это не только в Ханты-Мансийске, это у нас где угодно. Ничего не устоялось, все делается на эмоциях и характерах. А характеры у нас не очень хорошие, мы озлобленные, невнимательные. Нам трудно изо дня в день делать что-нибудь важное. Нам легче иногда делать что-нибудь веселое и прибыльное. Хорошо, что хоть вы напоминаете нам, что есть вот больные дети, и что им нужна помощь каждый день. Нам же свойственно забывать про это. Я и сам забываю. Иногда только погляжу на Чулпан и помогу чем-нибудь. А надо бы всегда. Так что, по-моему, правильно было бы треть рекламного времени на телевидении отдать на рекламу благотворительных фондов. Просто чтобы благополучные люди помнили всегда, что кому-то нужна помощь. Этой девочке Еве, другим девочкам…
– Чтобы поставить диагноз, девочку привезли в Москву. Диагноз поставили, но лечиться в Москве места не было. Лечиться отправили в Петербург, долечиваться до ремиссии – в Екатеринбург, а потом на трансплантацию – снова в Питер. Не слишком ли много скитаний для двухлетней тяжелобольной девочки? Что не так?
– В Москве не было мест? Неужели не могли как-то подвинуться? Почему-то мне кажется, что если бы девочка была дочкой кого-нибудь высокопоставленного из силовых структур, место бы нашлось. А если была бы родственницей какого-нибудь банка-фиганка, то лечилась бы за деньги. Но если ты не родственница силовых структур или банка-фиганка, то с тобой начинают поступать по закону: квоты всякие, бумажки, формальности – невнимательность, одним словом. Вот и получается, что двухлетний человек болтается на самолетах по всей России. У нас если с человеком поступают по закону – это всегда почему-то невнимательно, пренебрежительно.
– Еве сделали неродственную трансплатацию. Донор нашелся в Германии. То есть на другом конце Европы нашелся человек, чья ДНК совпадает с ДНК девочки почти на сто процентов. Я видел, как встречаются доноры с реципиентами года через три после трансплантации, когда ребенок считается выздоровевшим. Это поразительное зрелище: реципиент и донор, совершенно чужие друг другу люди из разных стран оказываются похожи друг на друга, как братья. Может быть, следует побольше пропагандировать донорство костного мозга как наглядное доказательство того, что все люди на Земле братья?
– Я думаю, надо. Это вообще сильно – узнать, что где-нибудь на Земле живет твой двойник. Если бы я узнал, что где-нибудь в Африке у меня есть двойник, и что он там подыхает, я бы встал и поехал в Африку, помог бы ему как-нибудь: кровь бы сдал или костный мозг, или денег дал, или что там ему нужно – двойник же все-таки. Я бы помог.
– И последний вопрос, который я задаю всем. Инфекционные и грибковые осложнения после трансплантации костного мозга неизбежны. Какого черта государство оплачивает трансплантацию и не оплачивает лекарство против осложнений?
– У нас с послеоперационным уходом вообще дела плохи. Послеоперационный уход – это вообще беда страны нашей. Не только в медицине, а по всему фронту. Порезать мы можем, а выходить потом не можем. Реформу провести можем, а наладить послереформенную жизнь – нет. Дом построить можем, а землю вокруг дома обиходить – никак. С подвигами у нас нормально, а вот с каждодневным и кропотливым трудом... Отчего это, я не знаю. От невнимательности?
Фото Виктора Костюковского
и Василия Шапошникова
Для спасения двухлетней Евы Овсянниковой
не хватает 791 560 руб.
Заведующая отделением Института детской гематологии и трансплантологии имени Р.М. Горбачевой Наталья Станчева (Петербург): «У Евы острый миелобластный лейкоз, М-7 вариант. Она приехала из Ханты-Мансийского автономного округа. Год назад заболела, диагноз поставили у нас в институте в октябре прошлого года, причем пришлось уточнять его за границей, в Америке: в костном мозге оказались нетипичные клетки, следовало исключить метастазы в костный мозг. Было поражение костей таза и пояснично-крестцового отдела позвоночника. Это один из самых неблагоприятных вариантов лейкоза. Ева не сразу после начала лечения вышла в ремиссию – только после второго блока химиотерапии, что тоже является плохим показателем. Для излечения девочки существует один путь – трансплантация костного мозга. Ева единственный ребенок в семье, так что родственного донора нет. А вот поиск неродственного в международной сети донорских регистров дал хороший результат. Для Евы нашли стопроцентно совместимого донора, это большая удача! 4 июля состоялась трансплантация. Пока состояние девочки соответствует сложности момента, у нее цитопения – низкие показатели крови после перенесенной перед трансплантацией высокодозной химиотерапии. Сейчас ей жизненно необходимо мощное лекарственное сопровождение для предотвращения вирусных и грибковых инфекций, для повышения иммунитета».
Лекарства для Евы обойдутся в 1 091 560 руб. Таких денег у семьи Овсянниковых нет. 300 000 руб. внесет наш постоянный донор одна московская компания, как всегда, пожелавшая остаться неназванной. То есть не хватает еще 791 560 руб.
Дорогие друзья! Если вы решите спасти Еву Овсянникову, пусть вас не смущает цена спасения. Любое ваше пожертвование будет с благодарностью принято. Деньги можно перечислить в благотворительный фонд «Помощь» (учредители Издательский дом «Коммерсантъ» и руководитель Русфонда Лев Амбиндер). «Помощь» в свою очередь немедленно переведет ваши пожертвования поставщику лекарств и отчитается по произведенным тратам. Все необходимые реквизиты есть в Российском фонде помощи. Можно воспользоваться и нашей системой электронных платежей, сделав пожертвование с кредитной карточки или электронной наличностью, в том числе и из-за рубежа.
Экспертная группа Российского фонда помощи
