Акции

В теле восьмилетнего мальчика Алеши Лобанова десять лишних литров жидкости. Он как будто всегда носит с собой ведро воды. У него тотальный порок развития сосудов. Семь лет назад он должен был умереть, но не умер. Полтора года назад его возили в инвалидной коляске. А год назад он бегал уже по саду сосудистой клиники в немецком городе Фрайбург и подначивал пожилых людей, лечащих там отеки, играть и гулять — «шпилен унд шпацирен». →

Ей девятнадцать лет, этой рыжей девочке. У нее ВИЧ и гепатит С. Как была инфицирована? Лучше говорить правду — иголки. Инъекционные наркотики. В детстве. В двенадцать лет. Мы сидим с Ирой Анисиной на кухне питерской квартиры, переоборудованной в офис группы взаимопомощи «Свеча». Это группа взаимопомощи людей, живущих с ВИЧ. Молодые люди, члены группы помогают друг другу не повеситься, узнав диагноз, и еще ходят по больницам и ухаживают за людьми, умирающими от СПИДа, потому что больничный персонал не очень любит это дело. Ира говорит, что только здесь на группе поняла, какая-такая бывает у людей семья. Они написали письмо в Российский фонд помощи, чтоб спасти Иру. У них был психологический тренинг по принятию смерти, но каждый из членов группы не смирился с тем, что умрет, и уж тем более никто не смирился с тем, что умрет Ира. Ира маленькая.  →

Лена Киселева заболела хроническим лейкозом четыре года назад. Все эти годы ее лечили понемногу таблетками, и девочка, в общем, неплохо себя чувствовала. Но совсем недавно она вдруг перестала отвечать на лечение. То есть таблетки дают, а состояние ухудшается. Быстро ухудшается.  →

Выздоравливающий мальчик не может покинуть больницу Отец девятилетнего Коли Дворянинова пишет губернатору Московской области Борису Громову: «…интенсивное лечение заканчивается, можно ехать домой». У Коли лейкоз. Кажется, проходит. На Колину койку в больнице – очередь из детей больных лейкозом. Надо действительно ехать домой, из дома иногда приезжать в больницу лечиться амбулаторно. Надо ехать в чистый и теплый дом, потому что любая инфекция и любая простуда может два года еще убить мальчика. Но дома нет.  →

Саше Коваленко восемь лет. Матери нет. Отец уходил на несколько дней, оставляя Сашу с сестренкой одних в деревенской избе, и не оставляя детям еды. С осени Саша живет в детском доме. Он не знает грамоты и счета. Он впервые увидел игрушки. У него в медицинской карте появилась первая запись – порок сердца. →

После первой операции на сердце Настя Светикова научилась ходить. Ей было тогда два года. После второй операции на сердце — научилась разговаривать. Просто в мозг стало поступать достаточно кислорода. Ей было три. Сейчас ей шесть, давление в аорте втрое превышает норму и продолжает расти. Если не сделать третью операцию на сердце, Настина аорта лопнет. Вы представляете себе, как выглядит разрыв аорты? →

Это не полный список пострадавших Беслана, но зато достоверный. Российский фонд помощи гарантирует, что все люди, чьи имена напечатаны на этой странице, действительно нуждаются в помощи. В первую очередь мы собирали имена детей, оставшихся после захвата школы сиротами, детей, находящихся в больницах и нуждающихся в длительном и дорогом лечении. Мы искали имена их родителей или ответственных родственников, чтоб те получили помощь лично, минуя все эти чертовы комиссии по распределению помощи, мгновенно обрастающие чиновниками и представителями МВД и ФСБ, которые лучше бы террористов ловили, а не делили деньги.  →

Это не полный список пострадавших Беслана, но зато достоверный. Российский фонд помощи гарантирует, что все люди, чьи имена напечатаны на этой странице, действительно нуждаются в помощи. В первую очередь мы собирали имена детей оставшихся после захвата школы сиротами, детей, находящихся в больницах и нуждающихся в длительном и дорогом лечении. Мы искали имена их родителей или ответственных родственников, чтоб те получили помощь лично, минуя все эти чертовы комиссии по распределению помощи, мгновенно обрастающие чиновниками и представителями МВД и ФСБ, которые лучше бы террористов ловили, а не делили деньги.  →