Жизнь. Продолжение следует

Невезучие случаи

«Заячья губа» как повод не дуться на жизнь

Рубрику ведет Сергей Мостовщиков



Бывает такое – не везет. Ну хоть разбейся, разорвись – невезуха. 25 лет, как один день, отработала на заводе, и какой вот от этого прок, одна нервотрепка. Все, что осталось – двухкомнатная квартира в бывшем общежитии, с общей кухней на этаже, да и за это богатство год пришлось судиться с государством. Выносила первого ребенка – Антона. Родился с «заячьей губой». Вроде, это поправимо, но начали лечить парня, ошибся анестезиолог, не так сделал наркоз, хирург отказался оперировать. Еще несколько раз ложились в больницу, вроде, удавалось и бесплатно. Один раз с деньгами помог Русфонд. Все наконец выправили – нёбо, губу, нос. Так подрался с кем-то в школе! Ударили прямо в лицо. Сама тяжело заболела, онкология. Выкарабкалась. И вот, пожалуйста. Сын ехал в школу на автобусе, потерял сознание. Люди высадили его на конечной остановке, автобус уехал, хорошо, что хоть «скорую» вызвали, искала его потом по больницам. Ну что за жизнь такая? Не везет, не везет совсем.

С другой стороны, двое детей, мальчик и девочка, мудрая кошка Моська, собака Бо, муж. Может, не так все и безнадежно? Может быть, все-таки и повезет? Об этом мы разговариваем со Светланой Юлиной.

«Родилась я во Владимирской области, в городе Александрове, знаете, наверное, такой. Детство свое я как бы не помню. Помню, где-то в семь лет я переехала в Солнечногорск, это в Московской области. А в техникуме училась в Химках, есть здесь такой ХМТ – Химкинский механический техникум. По распределению попала на завод Энергомаш, это космическая отрасль.

Уже тогда меня начал преследовать квартирный вопрос. В Солнечногорске я жила с отцом. Мужчины, как известно, особо не любят собирать документы. Ну и в итоге мы остались без квартиры. А в Химках от завода дали общежитие. Сейчас считается, это как бы жилой дом. Завод его недавно втихаря передал городу, уж не знаю, что они тут собирались делать. Но хотели от жильцов избавиться. Не вышло. На заводе я 25 лет проработала, за это время только эти две комнаты и нажила. Так что я решила судиться и судилась целый год. Нервы потрепала, зато вот остались в этом жилье.

Год назад я уволилась с завода. Почему? Ну как сказать. Вот я там держалась 25 лет. Сначала держалась за общежитие за это. Потом стала ездить в лагерь “Вымпел” от завода, это в клинском районе. Была сначала вожатой, потом стала кружководом. Ниточка и иголочка. Мягкая игрушка. А с годами даже драмкружок стала вести. Полюбила я лагерь. Все у меня по жизни из этого лагеря – муж Женя, он там вожатым тоже работал, кошка Муся, мы ее оттуда привезли, ей уж 16 лет, и дети, получается, тоже «лагерные». Старшему, Антону, 14, а Насте 11 лет. И вот от этого прошлого заводского пришлось отказаться. Пришли нанотехнологии и стали вытеснять людей, человек больше не нужен. Я работала в машинно-счетном отделе, это что-то наподобие бухгалтерии, с зарплатами связано. И вот внедрили программы в компьютеры, они сами все делают. Зачем я? Поэтому год назад ушла работать в бизнес-центр.

25 лет работы. И самое обидное – ничего мне это не дало. Ни звезды, как говорится, ни денег. Даже из поликлиники ведомственной выгнали. Как, знаете, в игре “Зарница” – когда тебя там «убивают», то отрывают погоны. Так и тут. Забрали пропуск и все. А на новой работе посмотрели в мою трудовую книжку, только плечами пожали. Оператор ЭВМ какого-то там разряда. Смешно. Вот и все 25 лет жизни.

С жизнью моего сына Антона тоже все пошло не так. Родила я его в 31 год, замуж вышла в тридцать. Это, в принципе, не поздно. В других странах это нормально, а у нас я считалась старородящей. Вот я его носила с этим ярмом. Потом он родился, выяснилось, что у него “заячья губа”. В остальном он здоров был на сто процентов, но был вот этот изъян. Нас сразу направили в больницу делать операцию. Должны были сделать ее в три месяца. И вот что-то не получилось у анестезиолога, не так он ввел его в наркоз. Операцию отменили. Почему так? Не знаю. Мне потом сказали по секрету, что я не дала анестезиологу денег в конвертике.

Таких переживаний за четырнадцать лет жизни Антона у меня очень много. Я даже не знаю, какое из них самое важное. Шесть лет назад я сама очень сильно заболела, целый год лечилась, онкология. Тоже, конечно, очень страшно. Наверное, сказался весь этот негатив, который во мне накопился, шел со всех сторон. Но я, конечно, выкарабкалась. А Антону, как я понимаю, предстоит еще одна операция – в семнадцать лет, когда он, так сказать, полностью сформируется. Еще три года ждать. Что будет со страной к этому времени, совершенно непонятно.

С Антоном сейчас все в порядке. Если не знать, то вообще ничего не заметно на лице. Но вот не так давно он подрался в школе. Задиристый мальчик ударил его по лицу, причем в ту часть, где у нас были все операции. Слава Богу, ничего не сместилось, в нёбе же у него стоит имплантат. Или вот еще, кстати. Человеческий фактор. Я была просто в шоке. С утра ушла на работу, ребенок поехал в школу. И вдруг падает в обморок в автобусе, ему плохо становится. Мне звонит учительница из школы и говорит, что видела, как он упал, она с ним вместе ехала, в одном салоне. И вышла спокойно, пошла на работу. А он доехал до конечной, его высадили на скамейку там люди. Правда, вызвали “скорую”. Но потом разошлись. А автобус уехал. Представляете? И я его искала по больницам потом. Мне кажется, собаку бездомную иной раз у нас больше пожалеют, чем чужого ребенка.

Невезуха какая-то все время. Не знаю почему. Может быть, я сама в свое время пошла каким-то не тем путем. Вот думаю: надо было мне в педагоги пойти. Я почему-то, когда была в Антошкином возрасте, точно знала, что в педагогический и в медицинский техникум не хочу. И в кулинарный не хочу тоже. Зря, наверное. Надо было в педагоги. Поэтому я на Антона сейчас не давлю. Пусть увлекается тем, что покажется ему важным. Он умеет увлечься, вон занимался, например, моделированием, делал из картона модели танков. Дальше будет что-то еще. Пусть почувствует то, что принесет ему радость. И все у него нормально устроится. Будет везучий взрослый человек».

Фото Сергея Мостовщикова