Жизнь. Продолжение следует

Пульс мечты

Сердце каждого желания бьется только от желания

Рубрику ведет Сергей Мостовщиков
 

Все, о чем мечтается, сбывается, только не всегда становится твоей собственной мечтой. Допустим, хочешь быть знаменитой актрисой, а будешь просто экономистом – жизнь и так превратится в драму, в которой нужно играть свою главную роль. Сначала родится дочь по имени Настя Невидимова и у нее обнаружится порок сердца. После второй операции у ребенка собьется сердечный ритм, придется устанавливать кардиостимулятор. Вдобавок ко всем этим переживаниям – расставание с мужем, поиски денег, врачей, способов поправить положение. Но у любой мечты есть своя странная и непостижимая сила. Кажется, никогда ей не сбыться, а она тем временем действует, по-своему выстраивает события, встречи, прокладывает неожиданные пути. И вот уже второй муж, вторая дочь, операция в Германии, средства на которую собраны через Русфонд. И теперь уже одиннадцатилетняя Настя Невидимова мечтает выйти на сцену в качестве оперной певицы. Какую тайну приготовила сила желаний для нее?

Мы разговариваем о мечтах с матерью девочки, Светланой Лукашовой.

«Я родилась и выросла в Братске, это шестьсот километров от Иркутска. Сейчас там очень плохая экология, народ там не щадят. А когда-то Кобзон пел о Братске песню: "До сих пор я тебя, мой палаточный Братск, самой первой любовью люблю”. Вы, может быть, слышали историю нашего города? Был сначала первый Братск, который затопили, когда начали строить Братскую ГЭС. У писателя Распутина об этих событиях есть книга “Прощание с Матерой”. А потом была знаменитая комсомольская стройка, приехало много талантливых мечтателей.

Я тоже мечтала, когда росла. Хотела быть актрисой. Но жизнь заставила стать экономистом. Жили мы с мамой и бабушкой бедно, поэтому пришлось выбирать профессию такую, чтобы можно было зарабатывать деньги. Кстати, я всегда почему-то представляла себе, как играю в кино вместе с Дмитрием Харатьяном. А потом он как-то приехал к нам в Братск на гастроли, мы с коллегами подошли к нему за автографом. Он нам так дерзко ответил, что я подумала: хорошо, что стала экономистом, у нас так не хамят.

С первым мужем мы познакомились в Братске, там же и поженились, Настя у нас родилась. Сразу выяснилось, что у нее проблемы с сердечком, но помочь нам не могли, смотрели на нас, как на экзотику. Мы решили перебраться поближе к Москве, к хорошим специалистам. Приехали сначала в Дмитров. Ну и пока мы с Настей тут по врачам, наш папа по бабам. Такая вот классика жанра. Так что мы начали жить своей жизнью. И вдруг я встретила Владислава. Познакомились на новогоднем корпоративе. Меня пригласила туда моя тетя, главный бухгалтер, а его друг был генеральным директором компании. И главное, мы друг друга не особенно заинтересовали сначала, он даже не запомнил, как меня зовут. А потом вдруг нашел мой телефон через десятые руки и позвонил как раз накануне моего дня рождения. Я его пригласила, так вот все и пошло-поехало. Сыграли свадьбу, потом у нас Аришка родилась.

С Настей все было непросто. В Братске сразу сказали, что у нее порок сердца, а какой – непонятно, поезжайте в Иркутск. В Иркутске смотрели разные врачи, один говорил – есть порок, другой – нет порока. Запутанный такой получился клубок. В итоге до четырех лет мы жили с диагнозом “подклапанный стеноз аорты”. И вот в Москве решили нам сделать операцию на открытом сердце. Пережили мы все это неплохо, но сразу случилась первая страшная история. Я анестезиологу перед операцией сказала, что у Насти удалены аденоиды, есть проблемы с носоглоткой. Мне ответили: да ладно, разберемся. В итоге, когда они после операции начали ее экстубировать (вытаскивать трубки), они узкие проходы повредили, началось носоглоточное кровотечение. Много крови она потеряла, отек был очень сильный, спасали ее всей больницей. Долго мы там пролежали, но в итоге врачи сказали: динамика у вас положительная, приходите на обследование через полтора года.

Хорошо, врачам виднее. Приехали, а у нее показатель, который должен быть в норме, опять зашкаливает. Там в чем суть. У Насти подклапанный стеноз. То есть у нас клапан в сердце трехстворчатый, а у нее он двустворчатый, плюс эти створки у нее по толщине немного гипертрофированные. В первый раз врачи все это срезали, привели в норму. И вот оказалось, что опять все наросло. Нужна срочная операция. И вот тот же доктор, профессор, оперировавший Настю в первый раз, куда-то не туда залез, нарушил проводящие пути, которые подают импульсы желудочкам сердца, чтобы они сокращались. В результате у Насти сердце перестало биться в нужном ритме, у нее пульс был 30 ударов в минуту, практически смертельный. Пришлось экстренно имплантировать ей кардиостимулятор. Нас отвезли в один из московских кардиоцентров. Когда мы приехали, нам сказали: вы подождите еще пару часиков, наш анестезиолог задерживается. Я говорю: слушайте, ну у нас жизнь на минуты сочтена, вы понимаете? Отвечают: ну что делать, придется подождать. Хорошо, нас сопровождала анестезиолог из больницы, она вызвалась помочь. Можно сказать, повезло.

После всех этих приключений нам сами врачи сказали, по-человечески: вам тут больше сделать ничего нельзя, будет только хуже, езжайте в Германию. Мы стали думать, как найти на это средства, но, к счастью, помог Русфонд. Причем не только деньгами, но и тем, что не давали нам расслабиться, выпустить ситуацию из-под контроля. Я все тянула с операцией, думала, может, это уже слишком – четвертое вмешательство, не нужно так ребенка пластать. Но мне позвонили из Русфонда, сказали: вы что думаете, рассосется у вас проблема? Собирайте чемоданы – и вперед! Врачи вас уже ждут. И я послушалась. Поняла, как это было правильно. После операции в Германии нас выписали уже на четвертый день! Это было просто невероятно в сравнении с тем, что мы до этого пережили. Настя только очнулась после операции, а медсестра ей уже мороженое несет. Я спрашиваю: а можно? У нас же только бульончики на пятый день. Медсестра спрашивает: а у вас что, проблемы с желудком? Нет. Тогда пусть ест то, что хочет.

Вообще я вот что думаю о том, как в принципе справляться с такого рода эмоционально тяжелыми обстоятельствами. Еще в Москве один врач сказал мне правильную вещь: чем больше соплей, тем хуже атмосфера. Я поначалу не могла с этим справляться. Настю вывезли после первой операции с отеком, с головой, которая была в два раза больше, на всю подушку. Тут волей-неволей не выдержишь, заплачешь. Трудно смотреть, как твой ребенок лежит весь распиленный, разрезанный, в проводах. Но тем не менее теперь я знаю точно: нельзя отчаиваться, опускать руки. Да, из-за проблем у тебя и у ребенка другая жизнь, она не такая, как у других людей. Но именно в этом, значит, и есть твое счастье, именно за него надо бороться. Так что больше терпения. Больше веры в своих детей. Они всё чувствуют, всё знают. Они способны воплотить любую вашу мечту. Например, дочка вырастет и станет актрисой, пока ты, экономист, стараешься сделать радостной ее жизнь».

Фото Сергея Мостовщикова