Жизнь. Продолжение следует

Острая недостаточность

Только сложные обстоятельства помогают ценить простые
и главные вещи

Рубрику ведет Сергей Мостовщиков
 

Когда говорят, что опыт приходит с годами, явно не слишком разбираются в вопросе. Дела-то обстоят ровно наоборот: взрослее становишься только после того, как честно получаешь опыт, который припасла тебе жизнь. Она в этом смысле никогда не скупится, не стесняет себя в средствах и размахе. Вот на свет только что появляется новый ребенок, девочка Полина Кустова. У нее сразу почти не работают обе почки, врачи в растерянности, пытаются что-то делать, стараются, но с самого начала явно не видят от этого прок. Отпускают домой умирать. Юля, молодая мать девочки, ищет способы оставить ребенка в живых. Ездит по больницам и врачам, задает вопросы, слушает ответы. Наконец, выясняется, что можно пересадить Полине почку взамен тех, что отключаются и отказываются служить. Проходит операция, ребенок спасен, но почти полностью глохнет от бесконечных наркозов, интоксикации и лекарств. Начинается еще одна богатая опытом жизнь. 

В России никто не берется сделать Полине кохлеарную имплантацию, которая вернула бы слух. Через Русфонд удается собрать деньги на соответствующую операцию в Италии. Когда девочка наконец начинает слышать, Юля гуляет с ней на детской площадке у дома в компании матерей-сверстниц. Они обсуждают ужасы бытия: в поликлинике медсестра не смогла с первого раза попасть иголкой ребенку в вену, вот ведь кошмар! Юля молча уходит, не получается принять участие в этой беседе. У нее – свой опыт. О нем мы и говорим:
 
«Я выросла под Ставрополем, в селе, которое раньше называлось Шпаковское, а потом стало городом Михайловск. Считалось, что это самое большое село в Европе. У нас там был свой дом, огород, хозяйство. Воспитывали меня мама и бабушка. Папа у меня погиб, когда мне был год. Его убили. До сих пор неизвестно почему. Как обычно у нас бывает – ничего не выяснили. Мама так замуж и не вышла. А я со своим будущим мужем познакомилась в 14 лет, получается, полжизни своей я его знаю. Мы учились в одной школе. Он из семьи военных, родился в Архангельске, потом оказались они в Ставрополе, а потом уехали на север, во Псков. Когда мы поженились, я поехала за ним.
Я хотела родить девочку Полину. Но вышло так: на 22 неделе беременности я узнала, что начались проблемы. Меня отправили на УЗИ, там обнаружились серьезные нарушения в почках у ребенка. Мне сказали – делайте быстрее аборт, но если вы это сделаете, детей у вас, скорее всего, никогда не будет. Срок большой, оставалась у меня неделя на то, чтобы на что-то решиться. Сложно было справиться с таким положением дел. Муж мой, наверное, так и не справился. Именно с тех пор все у нас в отношениях стало каким-то неадекватным.

Я не хотела делать аборт, верила в лучшее. Мы поехали в Питер с мамой. Она у меня как спасатель. Если что-то случается, она все бросает и приезжает, приводит меня в чувство. В Питере меня очень обнадежили. Сказали: ну, правая почка у ребенка вся действительно в кистах, мы ее удалим при рождении. А левая останется. С одной почкой живут люди, не переживайте. Ну, полежите в больнице, помучаетесь, но ребенок будет жить, все будет хорошо.
С этим я и стала жить. Но получилось все так, как получилось. В точности, как мне во Пскове сразу и сказали: ребенок будет инвалидом, жизнь станет сложной и у него, и у меня, и у всех близких. Когда я родила Полину, те же самые врачи в Питере сказали: да за всю нашу практику, за всю нашу жизнь, мы такого еще не видели. Так что начались спасательные мероприятия. В течение трех месяцев реанимация, операции, я уже даже не знаю, сколько их там было, этих вмешательств, сбилась со счета. Я все это время не спала, каждые три часа ее кормила, делала ей диализ, помогала медсестрам. В конце концов мне ребенка просто отдали и сказали ехать в больницу во Псков. Отключили от всего оборудования и дали понять, что дальше держать нас нет никакого смысла – все показатели несовместимы с жизнью. Забирайте, сказали. Сколько проживете, столько и проживете.

Все это было невыносимо. Во Пскове на нас смотрели как на инопланетян. Спасали, конечно, как могли, что-то капали. Но почки работали тогда только на тринадцать процентов, весь шлак оставался в организме. В конце концов мы с мамой приняли решение ехать в Москву. Нашли здесь профессора, который согласился взяться за то, чтобы удалить Полине почки и провести трансплантацию. А муж и родственники остались во Пскове и, как мне кажется, выдохнули с облегчением.

Не знаю, как я со всем этим справлялась. Не могу объяснить. Наверное, это просто инстинкт материнский. Смотришь на все это с ужасом, но знаешь, что сдаться нельзя. Ну, поплачешь, конечно, женщине это необходимо, нельзя все внутри оставлять. И вдруг как-то все устраивается. В Москве мы еще месяцев восемь прожили на своих почках, восстановились в больнице, подросли, окрепли. К тому же нам повезло. Почку мы ждали всего месяца четыре. В конце концов состоялась эта трансплантация, и мы постепенно стали возвращаться к жизни.
Это непросто. Все пищеварение, весь метаболизм нарушен, на коже дерматит, все это чешется, не заживает. Из-за этой аллергии нам в России отказались делать кохлеарную имплантацию, чтобы вернуть Полине слух. Наверное, она теряла его постепенно, все эти медикаменты и наркозы оказали воздействие. А после трансплантации почки она вообще оглохла. Странно, но стала от этого совершенно бесстрашной. Никого и ничего не боялась, не смущалась, просто хотела жить. Даже была такой лысой, мужественной, как мальчик. А сейчас вот после операции в Италии начала слышать и снова превратилась в девочку. Стеснительная стала, пугливая, кудрявая блондинка. Родилась практически заново.

А я рядом с ней просто живу и не задаюсь вопросом, как именно я это делаю. Мне кажется, в сложных жизненных ситуациях легко все довести до абсурда, перестараться так, что еще больше навредишь и себе, и окружающим. Надо адекватно оценивать ситуацию. То есть понимать, что да, многим придется пожертвовать. Придется потерять личную жизнь. Придется изменить отношения с близкими. Но при этом ты получаешь какое-то немыслимое счастье от простых вещей. Вот Полине четыре года, она недавно сама взяла горшок и села на него. А какое счастье, когда она улыбается, когда она слышит тебя! И когда ты плачешь от этого счастья, ты понимаешь: ребенок хочет жить. Ребенок не сдается. И твоя задача – просто помочь ему в этом. Это бывает сложно, да. Но на самом деле только так и бывает».

Фото Сергея Мостовщикова