Колонка «Ъ»

Злые советы

Помогать ли больному ребенку, если в его семье есть автомобиль?

Александр Гранкин,
координатор информационного отдела Русфонда

Письма и звонки в Русфонд можно разделить на четыре категории. Первая, самая многочисленная – просьбы о помощи. Родители тяжелобольных детей просят оплатить лечение, дорогостоящие препараты, средства реабилитации… Вторая категория – просьбы потенциальных жертвователей сообщить им реквизиты нуждающихся в помощи. Третья – благодарности родителей за спасение детей. Таких писем, правда, гораздо меньше, чем самих просьб о помощи: родители хотят поскорее забыть о пережитом. И четвертая категория – критика нашей работы и пристрастные вопросы: как мы выбираем детей, которым требуется помощь; не стыдно ли нам собирать деньги на лечение ребенка богатых родителей.

«Вы хоть представляете, кому собираете деньги? – пишет нам, например, Ольга Б. из Липецкой области, комментируя сбор средств для оплаты лечения своего земляка, семилетнего мальчика, страдающего косолапостью. – Там семья-то не бедствует! У них машина – иномарка, у них квартира в центре города». И далее обычно следует детальное описание гардероба мамы больного ребенка, иллюстрирующее ее благосостояние, вплоть до стоимости кроссовок, предположительная оценка телевизора на стене, который разглядел бдительный автор письма в телесюжете… Как правило, такие письма приходят после наших публикаций в региональных СМИ из маленьких городов, где все друг у друга на виду и наличие иномарки означает, что семья, попросившая помощи для оплаты лечения ребенка, не бедствует... И в заключение – требования к Русфонду: не следует помогать людям, которые в силах оплатить дорогое лечение своих детей. Следует быть осторожнее: публикация непроверенных просьб подрывает репутацию фонда и разрушает доверие читателей и телезрителей.

Обратная связь нам необходима, дорогие друзья, мы благодарны вам за любые письма и всегда готовы ответить на ваши вопросы.

Итак, все просьбы о помощи перед публикацией проходят тщательную проверку. Помимо медицинского заключения о необходимости лечения и подтверждения невозможности получить его бесплатно родители предоставляют справки о доходах. Мы беремся помочь, если семья не в силах оплатить лечение самостоятельно.

Однако здесь, казалось бы, возникает серьезная проблема. В принципе надо бы учитывать не только регулярный денежный доход семьи, но и стоимость ее собственности. Некоторые наши строгие корреспонденты так и пишут: пусть мать шубу продаст… И когда речь идет о жизни больного ребенка, родители в большинстве случаев готовы продать все: подержанную иномарку, квартиру, мебель и технику, обручальные кольца и золотые цепочки (и кому оно нужно, это золото). Только что потом? Дай бог, ребенок поправится – его выпишут из больницы. Вот только показанный ему щадящий режим и покой родители обеспечить уже не смогут. Жить ему придется не в отдельной комнате, а вместе с двумя братьями, мамой и папой в однокомнатной квартире. Двухкомнатную-то продали. Как, впрочем, и машину. А значит, на обязательные процедуры и осмотры возить ослабленного ребенка родители будут на общественном транспорте.

И такие случаи нам известны. Родители, продав все, что только можно, сами оплачивали лечение тяжелобольного ребенка, но после его выздоровления обращались к нам за помощью в оплате снимаемого жилья – собственную квартиру продали. Но помощь такого рода наши правила не предусматривают…

А теперь отвечаем уважаемой Ольге Б.

Да, мы всегда стремимся максимально тщательно до публикации проверить информацию о семье больного ребенка. Но мы не оцениваем стоимость телевизора на кухне и старенькой иномарки у дома. Мы не вправе забывать, что потом, когда болезнь окажется позади, ребенка ждет непростая пора восстановления сил, жесткий режим, строгая диета и очень недешевые лекарства. Мы не ломбард, мы благотворительный фонд, наша задача – собрать деньги и оплатить клинике счет за лечение больного ребенка. Что мы и делаем с вашей помощью, дорогие наши читатели и телезрители.

И мы благодарны вам за сострадание и неравнодушие.