Краснодар-акции

Из письма Татьяны Мирошниченко, мамы Вари и Маши: «С рождением дочерей-близняшек мы стали счастливой многодетной семьей. До года Варя и Маша нормально развивались, лепетали, бойко бегали по комнате. А потом неожиданно случился перелом, словно детей в один день подменили. Обе перестали есть, спать, откликаться на наши голоса, разучились пользоваться горшком, забыли об игрушках. Первое время врачи говорили, что все наладится, назначали лекарства, процедуры, но улучшений не было: до трех лет дочери так и не заговорили...» →

Из письма Александры Ивановой, мамы Сережи: «Сын родился раньше срока, врачи выявили у него много проблем со здоровьем, целый месяц выхаживали в отделении патологии. Аудиоскрининг, который провели в роддоме, показал проблемы со слухом, но попасть к сурдологу сразу мы не смогли из-за ковида. Сережа хорошо рос и развивался, после семи месяцев появились первые слоги, к двум годам – простые предложения. Но говорил он непонятно, часто переспрашивал. Лор никаких проблем не обнаружила. А потом я заметила, что речь у сына перестала развиваться, а когда он играл с музыкальными игрушками, то подносил их близко к ушам...» →

Из письма Анастасии Петропавловской, мамы Агаты: «Дочка – наш долгожданный ребенок. Агата родилась с маленьким весом, неделю провела в палате интенсивной терапии, где выхаживают недоношенных детей. Врачи диагностировали перинатальное поражение центральной нервной системы. За две недели дочка окрепла, набрала вес, и нас выписали под наблюдение невролога. В месяц специалисты после обследования выявили поражение головного мозга, нарушение мозгового кровотока. Назначили медикаментозное лечение, курс массажа и гимнастики. Сейчас Агата улыбается, агукает, радуется игрушкам. Но в физическом развитии дочка отстает...» →

Из письма Галины Андрейко, мамы Тёмы: «Сын с рождения часто болел бронхитами, подолгу лежал в больницах. А в два года перенес ангину и отит, который долго не проходил. Вскоре после этого мы стали замечать, что Тёма не всегда откликается на свое имя и просьбы. Прошлой осенью ему удалили увеличенные аденоиды, но состояние не улучшилось. Затем лор обнаружил в слуховых проходах сына жидкость, лекарство и шунтирование перепонки не помогли. В итоге в октябре Тёме поставили диагноз „тугоухость“...» →

Из письма Ларисы Погосян, мамы Влада: «Сын начал говорить рано, но неразборчиво. В три года Владик произносил лишь отдельные слова, занятия с логопедом не помогали. Вскоре врачи заподозрили снижение слуха и рекомендовали удалить увеличенные аденоиды. Мы надеялись, что после операции слух улучшится, но этого не случилось. Только когда Владу было шесть лет, у него диагностировали тугоухость 3-й степени...» →

Из письма Анны Якимовой, мамы Юстины: «С раннего детства дочка развивалась с задержкой. Сидеть научилась в восемь месяцев, пошла в год с небольшим, но не гулила, ни на что не показывала пальцем, игрушки ее не интересовали. Врачи поначалу отклонений не находили, говорили, что Юстина еще маленькая, подрастет и к двум годам все наладится. В полтора года мы были на приеме у сурдолога и невролога – слух оказался в норме, а невролог выявил задержку психоречевого развития, назначил препараты, стимулирующие работу мозга. В два года дочка пошла в детский сад, стала посещать занятия с дефектологом. Но все это не дало эффекта...» →

Из письма Марины Коркиной, мамы Матвея: «До года сын нормально развивался, хотя часто подхватывал инфекции. А потом я заметила, что Матвей постепенно утрачивает все навыки: перестал лепетать, реагировать на имя, избегал смотреть в глаза. Мог подолгу ходить, часто бежал куда-то без цели. Мне приходилось постоянно держать сына за руку и успокаивать. В три года после многочисленных обследований Матвею диагностировали аутизм, дали инвалидность. Я активно занимаюсь с сыном, благодаря этому мы можем общаться, Матвей понимает речь и повторяет слоги...» →

Из письма Галины Глинской, мамы Левы: «Первые полгода сын развивался как все младенцы – улыбался, пробовал ползать, нормально ел. Но потом в развитии Лева стал отставать. Появились судорожные приступы. Мы обратились к неврологу, и сыну диагностировали детский церебральный паралич, присвоили инвалидность. Я использовала возможности реабилитации в государственных клиниках, сын проходил курсы лечения в частных медцентрах – их помогали оплачивать родственники. И мы достигли результатов...» →

Из письма Елены Молокопой, мамы Катюши: «Беременность у меня была сложной, с середины срока я находилась в стационаре. Катюша родилась преждевременно, слабой, ее сразу подключили к аппарату искусственной вентиляции легких. Перенесенное кислородное голодание подорвало здоровье дочки – врачи выявили поражение мозга, она не развивалась. В полгода после телеконсультации с московской больницей ей диагностировали детский церебральный паралич. Но лечение по месту жительства было ограниченным, мы поняли, что спасать дочь надо самим, и активно занялись поиском возможностей для ее реабилитации…» →