РБК-акции

Из письма Татьяны Ивановой, мамы Кости: «На первой неделе жизни врачи обнаружили у Кости врожденный порок сердца – сразу два дефекта. Кардиологи советовали подождать с операцией, так как, по их словам, один дефект – открытое овальное окно – мог зарасти самостоятельно. Так и произошло к двум месяцам, а вот открытый артериальный проток постепенно увеличивался. Кардиохирурги казанской Детской республиканской клинической больницы (ДРКБ), куда нас направили, настаивают на срочной операции…» →

Из письма Ирины Нижник, мамы Сережи: «22 ноября у меня родился сын. Он появился на свет с тяжелым пороком сердца – у малыша не развит левый желудочек сердца, его практически нет. Спасти Сережу может только экстренная операция на открытом сердце. Еще совсем недавно такую патологию считали неизлечимой, но я узнала, что в Детской городской больнице № 1 Санкт-Петербурга кардиохирурги готовы нам помочь. Сереже проведут первый этап гемодинамической коррекции – путем шунтирования соединят аорту и легочную артерию. Это спасет сыну жизнь…» →

Из письма Екатерины Образцовой, мамы Лизы: «Впервые шумы в сердце дочки обнаружили врачи в роддоме. УЗИ сердца показало врожденный порок, открытое овальное окно. Лизу стали наблюдать кардиологи, каждые три месяца я возила ее на обследования. А когда Лизе было семь месяцев, врачи обнаружили у нее еще и открытый артериальный проток. Кардиологи сразу нас предупредили, что без операции не обойтись…» →

Из письма Любови Марковиной, мамы Матвея: «В сентябре Матвей пошел в школу. Он с нетерпением ждал этого события, готовился. И если бы не медосмотр первоклашек, мы бы ничего не знали о врожденном пороке сердца. Врач услышал шумы в сердце Матвея, направил нас на обследование в Республиканский клинико-диагностический центр. Там и диагностировали порок. Сына освободили от уроков физкультуры, запретили все нагрузки, а он все хуже себя чувствует. Возвращается из школы бледный, без сил…» →

Из письма Елены Лукиной, мамы Ильи Манаськина: «Наш сын болен эпилепсией с пяти месяцев. Никогда не забуду тот день, когда он неожиданно потерял сознание и у него остановилось сердце. Я думала, Илья умер, но это был первый приступ. Страшные приступы с потерей сознания повторялись до шести раз в сутки. Куда только мы не возили сына! На полное излечение не надеялись, мечтали хотя бы облегчить приступы. Но ни один из врачей так и не смог подобрать Илье эффективную терапию…» →

Из письма Нигоры Мавлоновой, мамы Фарангизы Баходировой: «На третий день жизни дочь стала задыхаться. У нее посинели губы, нос. Врачи обнаружили сильные шумы в сердце малышки и посоветовали скорее обратиться к кардиологу. Мы объездили все клиники Самарканда, но нигде не могли поставить диагноз. И только в Ташкентском медицинском институте нам сказали, что у ребенка врожденный порок сердца. С каждым днем дочке становилось все хуже – она мало двигалась, плохо спала, с трудом дышала…» →

Из письма Алсу Гайнуллиной, приемной мамы Даши: «Дашу мы забрали из детского дома, ее мать лишили родительских прав. Летом мы оформляли документы на опекунство и удочерение, а перед этим девочку обследовали в клинике. Тогда и был поставлен диагноз "врожденный порок сердца, открытый артериальный проток и открытое овальное окно"…» →

Из письма Надежды Жихарь, бабушки Егора: «Я – бабушка Егора. Родители мальчика лишены родительских прав, и уже шесть лет мы с мужем воспитываем внука. В 2013 году на очередной диспансеризации у Егора обнаружили порок сердца. Я возила его на обследования в Екатеринбург и Тюмень. Врачи выписали лекарства, надеялись, что они помогут, но последнее обследование показало ухудшения…» →

Из письма Антона Сергеева, папы Ярославы: «Врачи в роддоме обследовали дочь и признали ее здоровой. А в год во время планового осмотра в детской поликлинике кардиолога насторожила ее кардиограмма. Дочке провели УЗИ сердца и выявили дефект межпредсердной перегородки. Отверстие было небольшим, врачи надеялись, что оно само закроется, но этого не произошло. Ярослава растет слабой, в детский сад не ходит, потому что часто простужается, а это чревато осложнениями…» →