РБК-акции

Из письма Марины Вороновой, мамы Андрюши: «Андрюша – первенец в нашей семье, желанный и долгожданный ребенок. Проблемы с сердцем у него заподозрили сразу после рождения – он тяжело дышал, кожа была синюшного оттенка. На четвертые сутки жизни Андрюшу перевели в Детскую областную клиническую больницу им. З.И. Круглой в Орле. Кардиологи диагностировали врожденный порок сердца…» →

С рождения трехлетняя Анита живет в режиме карантина. Девочка не ходит в детский сад, потому что кардиолог не разрешил ей прививки, а без прививок в сад не берут. Детский сад стоит прямо во дворе дома Фархутдиновых, и Анита каждый день видит из окна, как мамы ведут детей в сад, как потом дети бегают по площадкам, слышит, как они громко кричат, заливисто смеются...  →

Из письма Полины Калашниковой, мамы Макара: «Сын родился с тяжелой патологией: у него нет левой руки, а на правой – всего три пальца. Мне посоветовали обратиться в Научно-практический центр (НПЦ) им. Г.А. Альбрехта в Санкт-Петербурге. Когда Макару было три месяца, специалисты НПЦ осмотрели сына и сказали, что ему нужна операция. Малышу сформируют пинцетный захват, чтобы он мог пользоваться своей единственной рукой…» →

Из письма Ольги Пилипко, мамы Мирона: «На пятом месяце беременности я узнала, что ребенок родится с тяжелым пороком сердца. В первые часы жизни Мирона перевели в Детскую городскую больницу № 1(ДГБ № 1) Санкт-Петербурга в отделение реанимации…» →

Из письма Наталии Гончаровой, мамы Мефодия: «Во время беременности я узнала, что мой сын родится с тяжелым пороком сердца. В нашем городе идут боевые действия. В Центре детской кардиохирургии Донецка мне объяснили, что на сегодняшний день в клинике нет необходимого оборудования и кардиохирургов. В декабре 2014 года наш врач обратился в Министерство здравоохранения Донецкой народной республики (ДНР) с просьбой посодействовать в проведении операции в клинике Москвы или Санкт-Петербурга. Но ответа мы так и не получили…» →

Из письма Любови Строич, мамы Вероники: «31 августа 2014 года мою дочь сбила машина, когда она гуляла с бабушкой во дворе дома. Вероника получила многочисленные травмы: сотрясение мозга, перелом бедра, ушибы и ссадины по всему телу. Целый месяц дочь провела в больнице. Потом нас выписали, но боли продолжались. Вероника жаловалась на тяжесть в груди, ее мучали кашель, одышка…»  →

Из письма Диминой мамы Надежды Росс: «Вскоре после рождения сына я заметила, что иногда во сне он неестественно громко плачет и смеется. Дима подрос, и приступы насильственного плача-смеха стали постоянными. У сына закатывались глаза, он синел, падал в обморок. Врачи говорили: пройдет. Мы живем в глухом селе, поэтому только через два года смогли попасть на прием к неврологу. Он отправил Диму на обследование. Оказалось, у сына опухоль мозга – гамартома гипоталамуса…» →

Из письма Ольги Вороновой, мамы Тимофея: «Мой сын родился в Крыму, в городе Керчь. Врачи сразу же обнаружили у Тимофея сложный порок сердца, на девятый день жизни отправили на обследование в детскую клиническую больницу в Симферополе. В результате диагноз подтвердился. У сына усиливается одышка, а иногда останавливается дыхание. Когда плачет – синеет. Врачи сказали, что все отделы сердца сына работают с большой перегрузкой…» →

Из письма Инны Браун, мамы Маргариты: «Приступы странного плача-смеха начались у Риты почти с рождения. Мы тогда не понимали, что это один из признаков опухоли мозга – гамартомы гипоталамуса. Узнали об этом через два года, с помощью магнитно-резонансной томографии (МРТ). Оказалось, опухоль хоть и доброкачественная, но удалить ее нельзя, потому что врачи боялись задеть жизненно важные участки мозга…» →