Наш человек в больнице

Что увидел санитар

С 13 мая петербуржский волонтер, потенциальный донор костного мозга и лидер движения «Энергия жизни» Виктор Андронов работает санитаром в коронавирусной больнице. Он рассказал Русфонду, кого не хватает в больницах, из-за чего ругаются пациенты и что едят санитары.

Я попал на эту работу благодаря сыну Артему, тоже потенциальному донору. Он был волонтером в проекте по разработке экзоскелета для людей с инвалидностью, который испытывали при НИИ фтизиопульмонологии. Из-за пандемии проект приостановили, а одну из площадок этого НИИ переоборудовали под прием коронавирусных больных. Сына позвали туда работать санитаром. Я тоже попросился.

Больница открылась на прием коронавирусных больных 13 мая, и с первых дней мы с сыном работали там. Поначалу был настоящий аврал. Как только в скорой помощи узнали, что новая больница принимает с COVID‑19, все поехали к нам. Сразу выстроилась очередь из скорых. Стоят, спорят. Кто-то просит пропустить вперед, потому что у них тяжелый больной, может умереть. А бригада впереди рада бы пропустить, их больной не в критическом состоянии. Но у них уже стоит следующий вызов к очень тяжелому больному. Так и стояли часами.

А то приехал парень быковатый, требует, чтобы его немедленно положили. У самого легкая пневмония и COVID не подтвержден. Врач ему говорит: «Я-то тебя возьму, но ты здесь почти гарантировано вирус подхватишь, если его у тебя нет». Парень скандалит. А я думаю: вмешаться или нет. Но в итоге как-то его уговорили.

Потом бывали и спокойные смены, когда я вообще в красную зону не заходил. Это ночью, если пациенты спят, а скорых нет. Сидишь в зеленой зоне наготове и ждешь, с врачами общаешься.

Комфортная работа

Врачи у нас удивительно спокойные, что бы ни случилось. Иногда спрашиваю их: «Вы не боитесь?» Они отвечают: «А чего нам бояться, мы с туберкулезом работаем, он опаснее». Некоторые медики семью эвакуировали. Кто-то прямо при больнице живет. Ходили слухи, что нас поселят в какой-то отель поблизости, чтобы мы домой не ездили. Но пока до этого не дошло.

Думаю, врачей не хватает. Бывает, уйдешь с дежурства, попрощаешься, вернешься через сутки, а там тот же доктор сидит. Они герои однозначно. А самое главное, тут очень хорошие отношения между людьми. Из отделения я всегда выхожу в счастливом настроении. Эта работа в зоне душевного комфорта.

Вот те, кто все это администрирует, нервничают. Старшая медсестра, например. Это женщина за сорок. Первые дней пять после открытия отделения она вообще домой не уходила. Представьте себе, что вы переезжаете в новую квартиру и вам там надо все обустроить. А теперь представьте, что это квартира на 50 человек! Вот такая у нее работа.

Сам я санитар сопровождения. Когда приезжает скорая, должен принять больного, помочь довезти его до палаты, донести вещи, уложить. Если надо, свозить на КТ. Перевожу пациентов в реанимацию и из реанимации. По идее, нас должно быть двое в каждой смене. Но нас в этом отделении всего три человека: мы с сыном и Саша. Саша раньше работал в каком-то другом подразделении НИИ фтизиопульмонологии, но на время пандемии ему предложили стать санитаром.

Поначалу мы работали 12 часов через 12. То Саша с Артемом, то я один. По факту получалось, что на работе проводили по 14 часов, потому что прийти надо заранее, чтобы переодеться и войти в красную зону. А после окончания работы надо снять с себя костюм и все продезинфицировать. На отдых оставалось только десять часов, это очень тяжело. Теперь мы работаем по одному, так что получается 12 часов работы, а потом сутки отдыха.

Отделение занимает два этажа, на третьем – реанимация. Часть палат пока пустые. Пока у нас лежат 26 человек. Только у нескольких из них подозрение на COVID и у троих подтвержденный диагноз. Был один парень с небольшим воспалением легких. Его сразу положили в отдельную палату, чтобы не контактировал с зараженными. И через три дня, когда коронавирус не подтвердился, выписали домой. И смертельных случаев у нас пока не было.

В красной зоне

Чтобы попасть в отделение, надо пройти через два шлюза. Сначала из зеленой зоны в желтую, где переодеваешься. Потом уже оттуда в красную. Про экипировку за эти два месяца много рассказывали. У нас все то же самое: респиратор, шапочка, очки, бахилы, одноразовый костюм и две пары перчаток – одни снизу, другие сверху. Костюмы дышащие. Респиратор не самый лучший – не такой, как у нас в армии был (у меня как раз одна из военных специальностей химик-дозиметрист). Мой сын бороду сбрил, она у него окладистая была, как у священника. Но по требованиям гигиены с растительностью на лице в коронавирусной больнице работать нельзя.

Главная проблема – очки: они жутко запотевают, и чем работа тяжелее, тем это происходит быстрее. Мы их в начале смены натираем изнутри хозяйственным мылом, но этого хватает ненадолго. Манжеты и воротник иногда проклеиваем скотчем. Если есть время, то на груди и на спине пишем имя и должность, чтобы понять, с кем общаешься. А то в костюмах никто никого не узнает. Иногда говоришь с кем-нибудь в зеленой зоне, а потом выясняется, что мы вместе недавно целую смену отработали.

Костюмов у нас хватает. Но я стараюсь всю смену проходить в одном, потому что переодеваться слишком долго. Поэтому заранее не ем и не пью, так что обхожусь без туалета.

Через маску говорить сложно, поэтому стараемся не злоупотреблять разговорами. Но иногда надо поддержать людей. Например, поступил к нам один пожилой мужчина 1937 года, не мог вспомнить свою дату рождения. Наверное, это из-за шока. Потому что потом оказалось, что он профессор, до сих пор в институте преподает. Три дня он пролежал в реанимации. Потом ему полегчало. Я его перевозил в палату и пообещал, когда все кончится, выпить с ним коньяку за его здоровье. Я уже 17 лет не пью, но ради такого случая выпью.

Профессор, кстати, довольно спокойно ко всему относится. Я заметил, что почему-то больше всех беспокоятся те, кто болеет легко. Возмущаются, например: «Почему мне до сих пор посылку не передали?» А передать посылку – это целая операция. Нужно, чтобы кто-то в зеленой зоне положил пакет в специальный шлюз и трижды постучал в дверь. Потом я открою дверь из красной зоны и все заберу. Так же передается все необходимое: вода в пол-литровых бутылках, туалетная бумага. Упаковки воды сматывают скотчем по две, чтобы удобнее носить. Иногда я сам перед сменой успеваю все тяжести в шлюз закинуть. Иногда это старшая сестра делает, у которой помимо этого еще 150 обязанностей.
Одному китайцу диаспора прислала какое-то сумасшедшее количество еды. Когда у него пакет порвался, он все это на пустую койку положил. А мне надо было как раз на эту койку привезти человека из реанимации. Проблема в том, что китаец ни на каком другом языке вообще не говорит. Пришлось ему все объяснять через переводчик в телефоне.

Вообще большую часть личных вещей пациентов складывают в черные мешки, надписывают и кладут в шкаф. Самое необходимое можно держать в тумбочке. А вот проход к кровати должен быть свободным, это вопрос безопасности. Чтобы врачи всегда могли подойти.

Кормят и нас, и больных на убой. В туберкулезных больницах всегда хорошо кормили. По себе знаю, как-то пришлось лежать. А сотрудникам еще и еду из ресторана присылают. Дело в том, что когда-то в этой больнице лечился дирижер Юрий Темирканов. И вот сейчас он каждый день присылает еду для врачей, сестер и санитаров. Еда домашняя – зразы, гречка, борщ, – но очень вкусная. Едим мы, конечно, в зеленой зоне.

Больных кормят отдельные санитарки. Они завтрак развезли, собрали посуду – уже обед везти надо. Еще одна женщина отвечает за мусор. Весь мусор тут сортируют. Обычный кладут в черные пакеты и выбрасывают в черный бак. А все, что контактировало с пациентами и может представлять опасность, – в красные пакеты и в красный бак.

В общем, получается, что санитарки есть, но по факту все очень заняты. И всё это женщины. Мужчин, как и у нас в донорстве, тут не хватает. В результате тяжелую мужскую работу зачастую приходится делать врачам. Все как-то привыкли, что врачи в России работают и за младший медицинский персонал тоже. Это неправильно. Хорошо, если кто-нибудь еще придет сюда работать санитаром. Но пока что-то никто не рвется. Многие боятся заразиться. Ведь именно санитар зачастую ближе всего взаимодействует с больными.

Я пока здоров. Вчера мне делали тест на COVID. Брали мазки из горла и очень глубоко из носа. Потом за все это обещают заплатить хорошие деньги, но пока никому ничего не платили. И сколько там будет, не знаю. Может быть, мы здесь все просто волонтеры.

Пока что я за свои собственные деньги прошел медосмотр, чтобы меня взяли на работу, и купил себе хирургический костюм, который поддеваю под комбинезон. Я точно это делаю не из-за денег. Кстати, в свободное от работы время продолжаю организовывать донорские акции. Единственное – в отделение переливания не хожу, потому что контактирую с вирусом. И самому мне можно будет теперь сдавать кровь только через несколько месяцев.

Фото Виктора Андронова