Татарстан-акции

Из письма Дарьи Кондратьевой, мамы Андрея: «В первые месяцы жизни сын развивался как все дети – узнавал меня, тянул руки, улыбался, гулил. Но в три месяца замолчал, все время лежал, безразлично глядя в одну точку. Ползать и ходить Андрей начал позже срока. Его не интересовало ни общение со мной, ни игры со сверстниками, а еще появились навязчивые движения. Причина выяснилась, когда Андрею исполнилось три года, – после обследования в больнице у него диагностировали аутизм. Я узнала, что детям с таким диагнозом очень рекомендуют специальную программу реабилитации – АВА-терапию...» →

Из письма Наталии Манушиной, мамы Карима: «На долю сына выпало такое количество испытаний, которое выдержит не каждый взрослый. В три года у Карима обнаружили злокачественную опухоль с метастазами в последней, 4-й стадии. Сын прошел несколько курсов химиотерапии, лучевую терапию, пересадку костного мозга, наступило улучшение. Но через несколько месяцев произошел рецидив: метастазы добрались до головного мозга, и снова началась химия и лучевая терапия. Опухоль больше не прогрессирует. Но из-за облучения мозга у Карима начал снижаться слух...» →

Из письма Анны Власовой, мамы Саши: «У нас трое сыновей. Мы почти сразу заметили, что Саша, младший, не развивается как надо. У него возникали мышечные спазмы, сын не пытался удерживать голову, переворачиваться. Мы обращались к специалистам, выполняли все рекомендации, но ничего не менялось. Врачи порекомендовали сделать генетический анализ. Он выявил генетическую мутацию, и Саше диагностировали расстройство психомоторного развития с непроизвольными движениями. Мы начали заниматься реабилитацией сына...» →

Из письма Анжелы Гоцкой, мамы Арсения: «Сын родился на три месяца раньше срока, развивался с задержкой, в год ему поставили диагноз „детский церебральный паралич“ и дали инвалидность. Уже десять лет мы занимаемся лечением и реабилитацией Сени. С интеллектом и эмоциональной сферой у него все в порядке: сын учится в школе, прекрасно рассказывает стихи и очень любит математику. А с физическим развитием трудностей немало...» →

Из письма Диляры Пшеничниковой, мамы Димы: «Болезнь моего младшего сына называют „синдромом бабочки“ – кожа у таких детей нежная и ранимая, как крылья бабочки, и лопается от трения и даже от прикосновения. Дима унаследовал буллезный эпидермолиз от меня, но у меня была легкая форма, а у него – очень тяжелая. Высыпания и пузыри на коже малыша появились в год. Дважды в день сына необходимо перевязывать, используя специальные кремы и бинты...» →

Из письма Ильзиды Халиковой, мамы Амира: «Сын родился здоровым и в первый год жизни развивался наравне со сверстниками. Но потом мы стали замечать странности: Амир очень избирательно относился к еде, не интересовался игрушками, не начал разговаривать и жил как будто в своем мире. Психиатр диагностировал у него аутизм с тяжелыми речевыми нарушениями, что стало для нас шоком. Но мы уверены, что это не приговор и постоянные занятия могут изменить все к лучшему...» →

Из письма Эльвиры Сиразеевой, мамы Ранеля: «Сын родился здоровым мальчиком, а в восемь месяцев у него начались эпилептические приступы. С каждым днем их количество увеличивалось – сейчас такие приступы случаются по 60 раз в сутки. Ранель резко кивает и с силой падает вперед, мне приходится ежесекундно держать его за руку, чтобы успеть поймать и не дать расшибить голову. Сына два года обследовали, подбирали ему лекарства, гормональную терапию, специальную диету, но все оказалось бесполезным. Врачи сказали, что спасти Ранеля может только операция...» →

Из письма Нафисы Миннебаевой, мамы Ясмины: «С первых дней жизни дочка почему-то не прибавляла в весе, а теряла его. При рождении Ясмина весила 4550 граммов. Через восемь дней – 3700. Мою девочку перевели в больницу, из-за стресса я потеряла молоко. В больнице Ясмину кормили разными молочными смесями, давали ферменты и пребиотики, но ничего не помогало: она не набирала вес, мучилась поносом с кровью. Врачи посоветовали сделать генетический анализ – выяснилось, что у дочки редкая болезнь...» →

Из письма Лилии Гатиной, мамы Камиллы: «При выписке из роддома я узнала, что Камилла почти совсем не слышит. Мы сразу решили, что сделаем все возможное, чтобы дочка развивалась как все дети. Врачи посоветовали слухопротезирование – кохлеарную имплантацию. В год Камилле установили имплант в одно ухо, дочка начала немного слышать и учиться говорить. В три года вживили имплант в другое ухо, продолжили усиленную реабилитацию...» →