30.12.2010
ЛЕКАРСТВА ДЛЯ АРТЕМА РЕВЯГИНА ОПЛАЧЕНЫ. СПАСИБО!
17 декабря здесь на сайте, в Газете.ru и на сайтах «Эхо Москвы» и Здоровье@Mail.Ru мы рассказали историю девятилетнего Артема Ревягина из Ульяновской области («Тридцать три несчастья», Валерий Панюшкин). У Артема острый лимфобластный лейкоз. Поскольку болезнь никак не поддавалась лечению, врачи провели мальчику две трансплантации костного мозга от родителей. Сначала от мамы, а потом – от папы. Трансплантат прижился и заработал, но выздоровлению препятствуют разного рода инфекционные осложнения. Вот для того, чтобы с ними справиться, требовались специальные препараты. Наши читатели собрали на лекарства для Темы всю необходимую сумму (586 705 руб.). Родители малыша просили передать вам, дорогие друзья, «огромную благодарность». Что мы и делаем: Большое спасибо!
17.12.2010
ТРИДЦАТЬ ТРИ НЕСЧАСТЬЯ
Артему Ревягину нужны противогрибковые препараты
Артему Ревягину девять лет. У него острый лимфобластный лейкоз и, к тому же, ему чертовски не везет. За три года лечения мальчик собрал все возможные и невозможные осложнения, которые только можно себе представить. У него был остеомиелит берцовой кости, фурункулез верхней губы и стоматит такой, что щека отваливалась кусками. Еще у мальчика были токсическое поражение сердца, легких и головного мозга. И еще гепатит В. Трижды Артем лежал под аппаратом искусственного дыхания. И даже трансплантацию костного мозга мальчику делали дважды: сначала от мамы, а потом, когда мамин костный мозг не прижился, – от папы. Теперь у Артема еще и аспергиллез (инфекционное заболевание). Мальчику нужны противогрибковые препараты. Валерий ПАНЮШКИН рассказывает про Артема независимому эксперту по социальному сопровождению Александре ВОЛГИНОЙ.
– Когда мы вошли к Артему в палату, он лежал, отвернувшись лицом к стене, и ни за что не хотел ни разговаривать, ни фотографироваться. Ты ведь знаешь это состояние, когда человеку кажется, что именно на него обрушились все беды на земле? Как не утонуть в собственном горе? Как не начать жалеть себя бесконечно, полагая, что вот именно ты, маленький и несчастный, стал средоточием всех бед на земле?
– Сначала надо именно что утонуть в собственном горе. Только критически важно сделать это не одному, а с кем-то, кому ты доверяешь. Конечно, когда мальчик впервые в жизни видит чужого дядьку с диктофоном и видеокамерой, он воспринимает этого дядьку как чуждое и глумящееся существо, не способное ничего понять. Я точно так же смотрела на врачей, когда те объявили мне диагноз ВИЧ и три гепатита. Я думала: «Вы, гады, ничего не понимаете в моем горе, и нечего мне рассказывать, как мне с моим горем жить». Ребенку нужен кто-то, кому он верит. Может быть, такие же дети, как он, может быть, врачи или волонтеры. Кто-то, с кем можно прогоревать. А потом хорошо бы с этим кем-то что-нибудь вместе поделать. Потому что как только начинаешь что-нибудь делать, тебе автоматически становится лучше. Порисовать картинки для таких же детей, как ты. Написать открытку ребенку, лежащему в соседнем боксе… Произвести какое-нибудь действие, чтобы не застрять в своем горевании навечно.
– Мы не могли уговорить Артема повернуться к нам и поговорить с нами. Уговорила доктор, и я до сих пор не знаю, что доктор ему сказала. Что бы ты сказала, ребенку, впавшему в глубокую тоску, чтобы он согласился поговорить хоть с кем-нибудь, принять хоть от кого-нибудь помощь?
– Доктор сказала ребенку тоже, что говорил ты: что надо сфотографироваться, что лекарства дорогие, что люди увидят и помогут… Просто доктору своему ребенок более или менее верит. А тебе – нет. Когда человеку по-настоящему плохо, люди для него четко делятся на тех, кому он верит, и тех, кому он не верит. От кого-то страдающий ребенок готов получить помощь и поддержку, от кого-то ни помощи, ни поддержки не хочет, и всякую попытку помочь воспринимает как оскорбление. Если ребенок верит врачу, это уже хорошо. Я, например, врачей считала врагами.
– Когда посторонние уходят, когда приходит врач, занимающийся с Артемом лечебной физкультурой, мальчик старательно тренируется. Мальчик научился отжиматься по пятьдесят раз и карабкаться по дверному косяку, как Человек-Паук. Кажется, он пытается победить болезнь в одиночку, причем в основном посредством физических упражнений. Мальчик борется с болезнью, но один на один и не тем способом, которым можно болезнь победить. Потому что рак крови не лечится же отжиманиями от пола или лазанием по дверному косяку…
– Вот здесь я не уверена. Туберкулез тоже нельзя победить рисованием. Но в нашем туберкулезном отделении очень заметно: люди, которые приходят на арт-терапию, почему-то поправляются, а люди, которые лежат лицом к стенке, почему-то умирают. Я хочу сказать: важно делать хоть что-нибудь и иногда – все равно что. Очень важно контролировать свою жизнь, понимать – я что-то могу. Я могу рисовать, я могу ползать, как Человек-Паук. И в этом смысле совершенно все равно иногда бывает, что ты будешь делать.
– Артем говорил маме, что, снимаясь для газеты и рассказывая журналистам о себе, он выглядел бы смешным и жалким. Артем был уверен, что ни мы, ни наши читатели не смогут его понять. Если честно, я действительно, наверное, не могу понять, что чувствует мальчик, переживший столько страданий. Наверное, Артема могут понять люди, пережившие нечто подобное. Но как понять его людям, ничего подобного не испытавшим?
– Человек, не имеющий сходного опыта, не может понять тяжело больного. Во всяком случае, в полной мере. Но, может быть, и не надо понимать в полной мере человека, оказавшегося в трудной жизненной ситуации. Я вот, например, много работаю в тюрьмах. Я не сидела. Я не понимаю в полной мере этих людей. Я прихожу к ним и слушаю. И мне легче консультировать случаи, не похожие на мой. Если мне встречаются люди, похожие на меня, очень трудно удержаться и не навязать им немедленно весь свой опыт, не выдать им готовых рецептов спасения… Догнать и насильно причинить добро… На самом деле, не нужно никому причинять добро. У каждого своя жизнь. Человеку не становится легче, когда ему что-нибудь говорят. Человеку становится легче, когда его слушают. Нельзя никого принудить к здоровью и счастью. Можно только помочь.
Фото Ольги ЛАВРЕНКОВОЙ
ДЛЯ СПАСЕНИЯ ДЕВЯТИЛЕТНЕГО АРТЕМА РЕВЯГИНА
НЕ ХВАТАЕТ ЕЩЕ 586 705 РУБ.
Заведующая отделением Института детской гематологии и трансплантологии им. Р.М. Горбачевой Наталья Станчева (Петербург) рассказывает: «Мальчик болеет с 2007 года. Лечился по месту жительства в Ульяновске. Сразу был установлен высокий риск рецидива. С началом лечения он в ремиссию не вышел, ее достигли только после высокодозной химиотерапии. Но ремиссия продержалась недолго. В декабре 2009 года возник костномозговой рецидив. Малыш получил два блока химиотерапии, и началась ремиссия. В это время и было решено о необходимости ТКМ, начался поиск неродственного донора в международном регистре. Но дождаться того донора не удалось, потому что в мае 2010 года опять рецидив и новая химиотерапия. Переносил Артем ее очень тяжело, были токсические осложнения, а в августе третий рецидив. Поэтому в сентябре ему пересадили костный мозг от мамы. К несчастью, трансплантат не прижился. 15 ноября Артему пересадили костный мозг от папы. И вот теперь получилось, но велик риск инфекционных осложнений. Организм-то ослаблен. Поэтому по жизненным показаниям необходим прием препаратов октагам, кансидас и других».
Аптека выставила Ревягиным счет на 1 003 705 руб. Таких денег у семьи нет. Как всегда, наш постоянный партнер Компания «Ингосстрах» перечислит 417 тыс. руб. То есть не хватает еще 586 705 руб.
Дорогие друзья! Если вы решите помочь Артему Ревягину выжить, пожалуйста, не смущайтесь цены спасения. Любое ваше пожертвование будет с благодарностью принято. Деньги можно перечислить в благотворительный фонд «Помощь» (учредители Издательский дом «Коммерсантъ» и Лев Амбиндер). «Помощь» в свою очередь немедленно переведет ваши пожертвования поставщику лекарственных препаратов и отчитается по произведенным тратам. Все необходимые реквизиты есть в Российском фонде помощи. Можно воспользоваться и нашей системой электронных платежей, сделав пожертвование с кредитной карточки или электронной наличностью, в том числе и из-за рубежа.
Экспертная группа Российского фонда помощи
ЛЕКАРСТВА ДЛЯ АРТЕМА РЕВЯГИНА ОПЛАЧЕНЫ. СПАСИБО!
17 декабря здесь на сайте, в Газете.ru и на сайтах «Эхо Москвы» и Здоровье@Mail.Ru мы рассказали историю девятилетнего Артема Ревягина из Ульяновской области («Тридцать три несчастья», Валерий Панюшкин). У Артема острый лимфобластный лейкоз. Поскольку болезнь никак не поддавалась лечению, врачи провели мальчику две трансплантации костного мозга от родителей. Сначала от мамы, а потом – от папы. Трансплантат прижился и заработал, но выздоровлению препятствуют разного рода инфекционные осложнения. Вот для того, чтобы с ними справиться, требовались специальные препараты. Наши читатели собрали на лекарства для Темы всю необходимую сумму (586 705 руб.). Родители малыша просили передать вам, дорогие друзья, «огромную благодарность». Что мы и делаем: Большое спасибо!
17.12.2010
ТРИДЦАТЬ ТРИ НЕСЧАСТЬЯ
Артему Ревягину нужны противогрибковые препараты
Артему Ревягину девять лет. У него острый лимфобластный лейкоз и, к тому же, ему чертовски не везет. За три года лечения мальчик собрал все возможные и невозможные осложнения, которые только можно себе представить. У него был остеомиелит берцовой кости, фурункулез верхней губы и стоматит такой, что щека отваливалась кусками. Еще у мальчика были токсическое поражение сердца, легких и головного мозга. И еще гепатит В. Трижды Артем лежал под аппаратом искусственного дыхания. И даже трансплантацию костного мозга мальчику делали дважды: сначала от мамы, а потом, когда мамин костный мозг не прижился, – от папы. Теперь у Артема еще и аспергиллез (инфекционное заболевание). Мальчику нужны противогрибковые препараты. Валерий ПАНЮШКИН рассказывает про Артема независимому эксперту по социальному сопровождению Александре ВОЛГИНОЙ.
– Когда мы вошли к Артему в палату, он лежал, отвернувшись лицом к стене, и ни за что не хотел ни разговаривать, ни фотографироваться. Ты ведь знаешь это состояние, когда человеку кажется, что именно на него обрушились все беды на земле? Как не утонуть в собственном горе? Как не начать жалеть себя бесконечно, полагая, что вот именно ты, маленький и несчастный, стал средоточием всех бед на земле?
– Сначала надо именно что утонуть в собственном горе. Только критически важно сделать это не одному, а с кем-то, кому ты доверяешь. Конечно, когда мальчик впервые в жизни видит чужого дядьку с диктофоном и видеокамерой, он воспринимает этого дядьку как чуждое и глумящееся существо, не способное ничего понять. Я точно так же смотрела на врачей, когда те объявили мне диагноз ВИЧ и три гепатита. Я думала: «Вы, гады, ничего не понимаете в моем горе, и нечего мне рассказывать, как мне с моим горем жить». Ребенку нужен кто-то, кому он верит. Может быть, такие же дети, как он, может быть, врачи или волонтеры. Кто-то, с кем можно прогоревать. А потом хорошо бы с этим кем-то что-нибудь вместе поделать. Потому что как только начинаешь что-нибудь делать, тебе автоматически становится лучше. Порисовать картинки для таких же детей, как ты. Написать открытку ребенку, лежащему в соседнем боксе… Произвести какое-нибудь действие, чтобы не застрять в своем горевании навечно.
– Мы не могли уговорить Артема повернуться к нам и поговорить с нами. Уговорила доктор, и я до сих пор не знаю, что доктор ему сказала. Что бы ты сказала, ребенку, впавшему в глубокую тоску, чтобы он согласился поговорить хоть с кем-нибудь, принять хоть от кого-нибудь помощь?
– Доктор сказала ребенку тоже, что говорил ты: что надо сфотографироваться, что лекарства дорогие, что люди увидят и помогут… Просто доктору своему ребенок более или менее верит. А тебе – нет. Когда человеку по-настоящему плохо, люди для него четко делятся на тех, кому он верит, и тех, кому он не верит. От кого-то страдающий ребенок готов получить помощь и поддержку, от кого-то ни помощи, ни поддержки не хочет, и всякую попытку помочь воспринимает как оскорбление. Если ребенок верит врачу, это уже хорошо. Я, например, врачей считала врагами.
– Когда посторонние уходят, когда приходит врач, занимающийся с Артемом лечебной физкультурой, мальчик старательно тренируется. Мальчик научился отжиматься по пятьдесят раз и карабкаться по дверному косяку, как Человек-Паук. Кажется, он пытается победить болезнь в одиночку, причем в основном посредством физических упражнений. Мальчик борется с болезнью, но один на один и не тем способом, которым можно болезнь победить. Потому что рак крови не лечится же отжиманиями от пола или лазанием по дверному косяку…
– Вот здесь я не уверена. Туберкулез тоже нельзя победить рисованием. Но в нашем туберкулезном отделении очень заметно: люди, которые приходят на арт-терапию, почему-то поправляются, а люди, которые лежат лицом к стенке, почему-то умирают. Я хочу сказать: важно делать хоть что-нибудь и иногда – все равно что. Очень важно контролировать свою жизнь, понимать – я что-то могу. Я могу рисовать, я могу ползать, как Человек-Паук. И в этом смысле совершенно все равно иногда бывает, что ты будешь делать.
– Артем говорил маме, что, снимаясь для газеты и рассказывая журналистам о себе, он выглядел бы смешным и жалким. Артем был уверен, что ни мы, ни наши читатели не смогут его понять. Если честно, я действительно, наверное, не могу понять, что чувствует мальчик, переживший столько страданий. Наверное, Артема могут понять люди, пережившие нечто подобное. Но как понять его людям, ничего подобного не испытавшим?
– Человек, не имеющий сходного опыта, не может понять тяжело больного. Во всяком случае, в полной мере. Но, может быть, и не надо понимать в полной мере человека, оказавшегося в трудной жизненной ситуации. Я вот, например, много работаю в тюрьмах. Я не сидела. Я не понимаю в полной мере этих людей. Я прихожу к ним и слушаю. И мне легче консультировать случаи, не похожие на мой. Если мне встречаются люди, похожие на меня, очень трудно удержаться и не навязать им немедленно весь свой опыт, не выдать им готовых рецептов спасения… Догнать и насильно причинить добро… На самом деле, не нужно никому причинять добро. У каждого своя жизнь. Человеку не становится легче, когда ему что-нибудь говорят. Человеку становится легче, когда его слушают. Нельзя никого принудить к здоровью и счастью. Можно только помочь.
Фото Ольги ЛАВРЕНКОВОЙ
ДЛЯ СПАСЕНИЯ ДЕВЯТИЛЕТНЕГО АРТЕМА РЕВЯГИНА
НЕ ХВАТАЕТ ЕЩЕ 586 705 РУБ.
Заведующая отделением Института детской гематологии и трансплантологии им. Р.М. Горбачевой Наталья Станчева (Петербург) рассказывает: «Мальчик болеет с 2007 года. Лечился по месту жительства в Ульяновске. Сразу был установлен высокий риск рецидива. С началом лечения он в ремиссию не вышел, ее достигли только после высокодозной химиотерапии. Но ремиссия продержалась недолго. В декабре 2009 года возник костномозговой рецидив. Малыш получил два блока химиотерапии, и началась ремиссия. В это время и было решено о необходимости ТКМ, начался поиск неродственного донора в международном регистре. Но дождаться того донора не удалось, потому что в мае 2010 года опять рецидив и новая химиотерапия. Переносил Артем ее очень тяжело, были токсические осложнения, а в августе третий рецидив. Поэтому в сентябре ему пересадили костный мозг от мамы. К несчастью, трансплантат не прижился. 15 ноября Артему пересадили костный мозг от папы. И вот теперь получилось, но велик риск инфекционных осложнений. Организм-то ослаблен. Поэтому по жизненным показаниям необходим прием препаратов октагам, кансидас и других».
Аптека выставила Ревягиным счет на 1 003 705 руб. Таких денег у семьи нет. Как всегда, наш постоянный партнер Компания «Ингосстрах» перечислит 417 тыс. руб. То есть не хватает еще 586 705 руб.
Дорогие друзья! Если вы решите помочь Артему Ревягину выжить, пожалуйста, не смущайтесь цены спасения. Любое ваше пожертвование будет с благодарностью принято. Деньги можно перечислить в благотворительный фонд «Помощь» (учредители Издательский дом «Коммерсантъ» и Лев Амбиндер). «Помощь» в свою очередь немедленно переведет ваши пожертвования поставщику лекарственных препаратов и отчитается по произведенным тратам. Все необходимые реквизиты есть в Российском фонде помощи. Можно воспользоваться и нашей системой электронных платежей, сделав пожертвование с кредитной карточки или электронной наличностью, в том числе и из-за рубежа.
Экспертная группа Российского фонда помощи
