Жизнь. Продолжение следует

Теория маленького человека

Слабые дети рождаются у сильных людей

Рубрику ведет Сергей Мостовщиков



Страшновато, должно быть, оказаться в этой жизни маленьким человеком: достается больше проблем, и все они огромные. Захар Казинкин – тот вообще родился крошечным, весил всего 800 граммов. На парня навалилось все сразу: он едва дышал, легкие толком не работали. Когда его выходили, рос он еле-еле, поздно встал, почти не говорил, врачи нашли кучу болячек, в том числе астму и низкий сахар в крови. Но главное, что выяснилось, – в позвоночнике Захара оказались недоразвитые позвонки, и с ними надо было повозиться. Позвонки следовало удалить, потом стянуть позвоночник специальными конструкциями, а потом носить особый корсет, чтобы все правильно зажило и срослось. Пережить такое страшно ли маленькому человеку? А по нему и не скажешь, особенно когда он носится по квартире и без умолку тараторит о том, как много еще надо успеть съесть конфет. Захар Казинкин счастлив. И явно потому, что только маленький человек способен показать, насколько велик и прекрасен наш грустный мир, как много радостного и необъяснимого он может совершить. Об этом мы и разговариваем с мамой Захара Татьяной Никитаевой.

«Муж у меня местный, из Новосибирска, а я родилась в Казахстане, в Павлодаре. Небольшой город. Мы оттуда уехали, когда мне было девять лет. Сложности начались, когда был 1996 год. У родителей были проблемы с работой, а в Сибири жили их друзья, вот они и посоветовали переехать. Переехали в область, в деревню, там у нас хозяйство было и все-все-все. Я прямо коров умею теперь доить. А школу закончила – приехала сюда учиться. У меня специальность – учитель права, так что в школе я никогда не преподавала, редкий предмет. Поэтому занялась своей мечтой – всегда хотела служить в полиции. Я серьезная такая, жесткая, у меня так: либо да, либо нет. И вот пошла в полицию, служила семь лет, правда, не удалось мне попасть на погоны, была на госслужбе, но все равно у меня есть классный чин. А когда с Захаром все это произошло, мне пришлось уволиться, и больше я не работаю. Стала сейчас дома торты делать на заказ – надо же как-то выходить из ситуации.

С мужем, со Стасом своим, познакомилась я так. У нас немножко неравный такой брак, он на 16 лет меня старше, но нас свела небольшая такая беда. Я заболела, операцию мне сделали – удалили желчный пузырь, и все прошло с осложнениями, поэтому была долгая реабилитация. Я в основном время проводила дома и общалась в интернете с людьми: не могла выходить никуда. И познакомилась так со Стасом. Ну и все, начали мы встречаться, общаться, свела нас судьба.

Двое мальчишек у нас, погодки. Старшего зовут Рома, а когда я вторым – Захаром – забеременела, думали, будет девочка. Даже УЗИ говорило, что девочка, я уже вещей купила девочковых. Это прям было, как я всегда мечтала. У нас с сестрой разница большая – семь лет, мы в детстве общались мало. Так что я всегда хотела себе сестренку своего возраста. И вот я, счастливая, думаю: у Ромы будет такая сестра. А потом, когда выяснилось, что будет мальчик, Стас сказал: это Захар.

На 21-й неделе я проходила обследование. Делали мне скрининг, все такое. Что-то врачам не понравилось, отправили меня на дополнительное УЗИ, а потом на МРТ. Было подозрение на диагноз Spina bifida, но его не подтвердили, сказали, что все в порядке. Я на этой почве нервничала, давление у меня поднялось, Захару стало не хватать кислорода. Меня пытались сохранять, лечили, но ничего не вышло. Экстренно меня прокесарили, родился он весом 800 грамм, маленький – 34 сантиметра. Сначала он даже сам не дышал, был на искусственной вентиляции легких.

Но ничего, оклемался. Две недели был в реанимации, выкарабкался. Выписали нас домой, но из-за того, что легкие были все-таки недозрелые, началось воспаление. Попали в инфекционку, там нам сделали рентген и говорят: что-то у вас с позвоночником не то, как-то там все некрасиво, езжайте в НИИТО – это у нас в Новосибирске Институт травматологии и ортопедии. Ну мы, как поправились, поехали. Там обнаружили врожденную аномалию – два полупозвонка, то есть такие недоформировавшиеся участки. Нам сказали: мы всего один раз делали такую операцию девочке с Алтая, мы ей поставили имплантаты. Один такой имплантат стоит около двух миллионов рублей. А нам надо не один! Это было что-то нереальное. Меня прямо как кипятком облили. Я просто не понимала, как дальше жить.

В любом случае надо было, чтобы Захар подрос, мы просто ездили года три подряд наблюдаться, посещали всякие реабилитационные центры. Захар встал и пошел поздно, походка у него была никакая, он все время падал, ранился, как-то сильно рассек себе губу. Его всего кривило, начал появляться горб. И вот однажды старая такая ортопед говорит мне: вам надо в Петербург, здесь вам не помогут, а там, в Институте Турнера, есть врач Виссарионов, он по таким деткам бог, пишите туда. Я взяла и написала. Отвечают: да, вставайте на госквоту, мы вам все сделаем. Суть такая: они не ставят никакие имплантаты – просто удаляют полупозвонок и стягивают позвоночник специальной металлоконструкцией. Со временем образуется хрящевая ткань, и все срастается.

Это очень сложная операция. Плюс большие потери крови. Захар, например, потерял один литр триста. Но они как-то ее перерабатывают и обратно вливают, все это фантастика какая-то. При этом еще и неожиданности. Нам говорят: после операции нужно будет носить специальный корсет, без него вставать на ноги нельзя, все слетит. А корсет в госквоту не входит, надо будет покупать его дополнительно, а стоит он совсем не дешево. Я думаю: что же мне делать? Деньги все уйдут на дорогу в Петербург, на проживание. И тут я вспомнила про Русфонд – всегда смотрю по телевизору про детей, которым он помогает, плакать начинаю, отправляю им деньги. И вот я позвонила, объяснила ситуацию, и мне не отказали, согласились помочь!

Господи! Все пять часов, что шла операция, я пробыла в храме рядом с больницей. И все прошло хорошо, как запланировали врачи. И Русфонд успел с корсетом – деньги собрали всего за два дня, причем сразу на два корсета, нам первый как раз вот скоро уже менять: ребенок-то вырос. Конечно, реабилитация была тяжелая, первые дни Захар не понимал, что происходит, ему было больно, он плакал, кричал. Но он парень боевой, крепкий, вон он теперь бегает – не остановишь. Через полгода следующая операция – будут удалять второй полупозвонок, и я вижу, что мы к ней готовы, думаю, все будет хорошо.

Жизнь у нас, конечно, сильно поменялась. На всякие горки и детские площадки мы не ходим: Захару надо беречься. Но Рома его поддерживает, говорит: и я тоже не пойду, раз ему нельзя. Любовь сильная у них с братиком. Они прямо солидарны. И мне это очень помогает. Я такой человек: во всем ищу что-то позитивное. Иначе как? Как мои слезы помогут? Поэтому я стараюсь найти вокруг что-нибудь интересное, участвую во всяких проектах, чтобы не распускать себя. Например, организовываю для женщин разных возрастов фотосессии "У красоты нет возраста", то есть живу разными событиями – на одной бытовухе не протянешь. Ну и муж меня поддерживает, он такой спокойный у меня, а то я как огонь, могу иногда и вскрикнуть, а он все терпит.

Я иногда думаю: а что было бы, если бы Захар не выжил, – и не могу себе это вообразить. Он для меня такое счастье! Он, хотя и проблемный, столько приносит радости, что я не могу описать. Он называет меня не "мама", а "мамочка". Он очень интересен как человек. Не представляю, как я жила бы без него. Захар всю меня изменил. С ним я стала добрее, мягче, не такая упрямая, как раньше: хочу, и все, вынь да положь. И именно в этой мягкости я вижу теперь свою силу. Потому что понимаю: у слабых людей такие дети не рождаются».

Фото Сергея Мостовщикова