Чип и Дейл читают лекцию
Центр развития донорства костного мозга привлекает в регистр медиков из поликлиник Невского района Петербурга
Слева направо: реципиент костного мозга Татьяна Пономарева и состоявшийся донор, директор Центра развития донорства костного мозга Любовь Белозерова. Фото: Национальный РДКМ
– Я сама состоявшийся донор костного мозга, – рассказывает Любовь Белозерова медикам, – дважды мама, альпинистка, и, как вы видите, от донации мое здоровье никак не пострадало: она даже повлияла на меня в лучшую сторону – я стала счастливее. Мой реципиент – взрослый мужчина, он болел лейкозом, выздоровел и находится в ремиссии – вот и все, что я нем знаю: донорство анонимно, мы так и не познакомились, для этого нужно желание обоих.
Аудитория задумчиво слушает Любовь Белозерову. После нее и Татьяны Пономаревой в программе – обучающие доклады, на дворе 30 градусов в тени, в зале душно, высокая влажность, меньше чем через час обещают грозу. Реальными донорами, говорит Любовь, станут не более одного процента людей, состоящих в регистре, – и невольно думаешь, что вероятность совпадения генотипов, вероятность того, что потенциальный донор сможет спасти своего генетического близнеца, во много раз ниже, чем вероятность грозы посреди жаркого летнего дня.
– Самый многочисленный регистр на душу населения – в Израиле, – говорит Любовь, – в нем состоит каждый десятый житель страны. Как вы думаете, сколько потенциальных доноров у нас?
– Семьдесят тысяч, – предполагают медики, – может, 85!
– Чуть больше, – отмечает лектор.
– Сто тысяч!
– Не буду вас мучить: около 195 тысяч, – уточняет Любовь. – В России с 1987 года формируют регистр, наравне с Германией, но там почти 11 млн, а у нас еще нет и 200 тысяч!
После директора ЦРДКМ своим опытом со слушателями делится Татьяна Пономарева. Они с Любовью называют себя Чипом и Дейлом, поскольку часто проводят мероприятия вместе – спешат на помощь тем, кто нуждается в пересадке костного мозга. Таких в России в год только по официальным данным 5 тыс. человек, а по данным Фонда семьи Тиньковых – в два раза больше, тогда как реально в стране ежегодно проводится меньше 2 тыс. пересадок.
– Если бы когда-то одна девушка не прослушала так же, как и вы, лекцию о донорстве и не решила вступить в регистр вместе со своими друзьями, я думаю, меня бы здесь не было, – говорит Татьяна Пономарева. – Несколько лет назад мне поставили диагноз «лимфома Ходжкина», я лечилась около семи лет, прошла больше ста курсов химиотерапии, и мне потребовалась трансплантация костного мозга. Аутологичная пересадка (моего собственного костного мозга) не помогла, врачи приняли решение искать неродственного донора. Ни одного подходящего донора в России мне не нашли, и, пока шел поиск, каждую неделю приходил ответ: «Донора нет». Мне и моим близким удалось собрать деньги – порядка 18 тыс. евро – и начать международный поиск. В немецком регистре для меня подобрали 331 донора – у меня до сих пор мурашки бегают.
После выхода из поликлиники Татьяна как бы между делом, но строго спрашивает, потенциальный донор я или нет. Я отвечаю, что, к сожалению, как бы мне ни хотелось, у меня медотвод.
В этот раз никто из медиков не откликнулся на призыв вступить в регистр – раз на раз не приходится. И это абсолютно нормально, потому что все аудитории разные, а донорство добровольно.
Первой поликлиникой в проекте стала 94-я, там вступить в регистр решили 15 сотрудников. Тема была знакома им не понаслышке: несколько лет назад одному из их коллег пересадили костный мозг – он в ремиссии, работает, растит детей.
После 94-й поликлиники такие же лекции прошли еще в двух поликлиниках района – 12 человек сдали образцы буккального эпителия, а впереди у ЦРДКМ – еще десяток медучреждений.
По пути домой Любовь говорит, что один медик сильно сомневался, стоит ли заполнять анкету и сдавать биообразец, но все-таки сдал:
– Я позвоню ему и еще раз спрошу, точно ли он готов. Так будет правильно.
