Акции

Илье пять лет, у него лимфобластный лейкоз, это рак крови. Причем не лучший его вариант. Кто-то скажет: а лучших и не бывает, рак же, все варианты плохи. Оно-то так, да не совсем. Некоторые лейкозы лечатся одной химиотерапией: ядовитые лекарства убивают раковые клетки. А вот Илюшин лейкоз к химии резистентный, что значит – побоку ему этот яд. Пока лечат, раковые клетки уходят, а заканчивают химию, и они тут как тут. Их вырабатывает больной костный мозг. И остается одно: заменить этот самый костный мозг на здоровый.  →

Девочке тринадцать лет. Она из города Комсомольска-на-Амуре. У нее острый миелобластный лейкоз. Всю прошлую осень Веронику лечили в Хабаровске препаратами химиотерапии. Но безуспешно. Теперь девочке способна помочь только трансплантация костного мозга в Институте детской гематологии и трансплантологии им. Р.М. Горбачевой (Петербург). Валерий ПАНЮШКИН рассказывает про Веронику телеведущей Тутте ЛАРСЕН. →

Вере Печенкиной три года. У нее сложный порок сердца. Исправить ее порок может только двойная операция: Гленн/Фонтен – как называют ее кардиологи. Год назад мы уже писали про Веру, и тогда девочка была настоящим синегубым заморышем, а мама девочки имела по-настоящему несчастные глаза. С тех пор собраны были деньги и проведена в Германии первая часть лечения – операция Гленна. Предстоит еще операция Фонтена, но уже теперь не узнать ни девочку, ни маму. Девочка прыгает, бегает и хулиганит. Мама научилась улыбаться. Образно говоря, Верино сердце научили делать вдох, и надо научить его делать выход.  →

Мальчика зовут Даниил Панибратец. Ему пять лет. У него тяжелый порок сердца. С операцией на сердце больше тянуть нельзя. Но в Петербурге, где живет мальчик, ему могут предложить только имплантацию искусственного клапана, который придется менять через пять лет. В Берлинском кардиоцентре мальчику готовы сделать «операцию Росса» – пересадить клапан из легочной артерии в аорту. В этом случае операций больше не понадобится. Пересаженный клапан будет расти вместе с ребенком. Валерий ПАНЮШКИН рассказывает про Даню московскому уполномоченному по правам ребенка Евгению БУНИМОВИЧУ.  →

У Киры Антоновой лимфобластный лейкоз. Девчонки с малолетства существа особые. Им что важно? Все то же, что и мальчишкам, но вдобавок к тому – как они выглядят. И если от гормонов щеки пошли вширь, переживают. И если от химии волосы выпали, это уже вселенская трагедия. И коли уж так произошло, то голову нужно закрыть красивым платочком или узорной шапочкой. Кира Антонова не какая-то малышня, ей уже 8 лет. Она понимает, что все это из-за болезни, страшней которой мало что на свете есть. Но что о ней, болезни, думать? Куда важнее, как ты выглядишь. Ну и правильно, девочка же. →

Валере Афанасьеву шесть лет. У него нейробластома, злокачественная опухоль забрюшинного пространства. У него метастазы. Из-за метастазов в голову у него слегка прикрыт один глаз. Из шести своих лет жизни пять с половиной Валера провел в больнице. Как заболел в шестимесячном возрасте, так почти и не бывал дома. У него больничные друзья, больничные игрушки, больничные представления о жизни. И лечение далеко не закончено. Мальчику предстоит еще одна, как минимум, химиотерапия и аутотрансплантация костного мозга. На которую надо еще найти полмиллиона рублей. Валерий Панюшкин рассказывает про мальчика актрисе Татьяне Друбич.  →

Девочке два года. У нее аплазия, то есть недоразвитие кисти правой руки. Указательного, среднего и безымянного пальцев у девочки просто нет. Большой палец очень маленький, а мизинец очень искривлён. Это ничего страшного? Да, это ничего страшного. С этим можно жить? Да, можно. Только, если бы девочка умела уже говорить, она сказала бы, что жить с этим очень горько. А еще она сказала бы, что пальцы ей нужны не просто для красоты, а для дела.  →

В заголовке не метафора, а имя. Иветта – так девочку назвали родители. Ну, а зовут, конечно, Веточкой. Ей полтора года, но выглядит годовалой. Это потому, что Веточка больна: у нее анемия Даймонда-Блекфена. Редкая болезнь, в Европе регистрируется у шести новорожденных из миллиона. В костном мозге Веточки нет клеток, которые вырабатывают эритроциты. Веточку можно спасти, только пересадив ей чужой, здоровый костный мозг. Когда он приживется и заработает, Веточка начнет расти и станет Иветтой. →

Лизе Кунигель девять лет. У нее буллезный эпидермолиз – генетическое заболевание кожи. Стоит к Лизиной коже прикоснуться чуть посильнее, как в месте прикосновения появляется гнойник. Потом гнойник лопается и образовывается язва. Подобные же язвы образовываются у девочки в носу, в горле и в пищеводе. Сейчас, к девяти годам, язвами поражены 90% Лизиной кожи. Каждый день Лизина мама бинтует девочку с головы до ног, чтобы хоть как-то подживали раны на ее теле, и чтобы не образовывалось новых. На эту процедуру уходят километры специальных бинтов и килограммы специальных мазей. Беда в том, что лечение во многом производится наугад: врачи не знают точно, какие именно лекарства лучше помогают Лизе и какие именно бинты ей нужны. Девочке необходимо обследование и первоначальное лечение в университетской клинике немецкого города Фрайбурга, эта клиника на буллёзном эпидермолизе специализируется. Валерий Панюшкин рассказывает про Лизу журналистке Светлане Сорокиной. →