Русфонд.Навигатор

Почем фандрайзинг, коллеги?

Месяц назад мы выложили на сайте обновленный справочник «Русфонд.Навигатор». Координатор аналитического центра Русфонда МАРИЯ ДАРМИНА отвечает на вопросы СМИ об оценках эффективности фандрайзинговых фондов, внесенных в справочник.

– По какому признаку вы определяете, является ли фонд фандрайзинговым? Сейчас многие частные и даже корпоративные благотворительные фонды не брезгуют сбором пожертвований.

– Нас в Русфонде эта тема интересует еще с 2004 года. Мы делим благотворительные фонды на три категории. Первая группа – это частные фонды, которые учредили отечественные магнаты, и фонды корпоративные. Они созданы для исполнения миссии, которую им определили учредители, на деньги учредителей. Вторая – фонды-эндаументы, они существуют на процент с капитала. И наконец, третья группа, самая многочисленная на сегодня в стране, – фандрайзинговые фонды. Их учредители тоже хорошие люди, однако существование этих фондов практически полностью зависит от жертвователей. Чем больше благотворителей у фандрайзингового фонда, чем выше его умение наладить массовые сборы пожертвований, тем сильнее фандрайзинговый фонд. Мы также полагаем, что фонд нельзя отнести к фандрайзинговым, если 60% его дохода обеспечено одним лицом – человеком или компанией, неважно.

Итак, фандрайзинговый фонд – это организация, чья миссия, эффективность и само существование объективно зависят от тысяч, как правило, совсем незнакомых людей. Именно эти люди решают, стоит ли иметь дело с конкретным фандрайзинговым фондом или лучше поискать другой. Именно они определяют, хороша ли миссия конкретного фандрайзингового фонда или фонду стоит ее откорректировать. И именно они, доноры, выносят вердикт, достаточно ли прозрачен и открыт конкретный фонд. Драма в том, что донор обычно голосует ногами. От умения фонда понимать потребности донора и соответствовать им, от профессионализма и мастерства сотрудников и зависит эффективность фандрайзинговой организации.

– Какие, по-вашему, можно выделить критерии определения эффективности и качества работы фонда?

– Отдаленным прототипом «Русфонд.Навигатор» стал американский проект Charity Navigator. Его команда выработала критерии оценки деятельности фондов, которые нам пришлись по душе: финансовое здоровье, подотчетность, прозрачность.

Финансовое здоровье – это, грубо говоря, все расходы фонда: программные, ради чего создан фонд, то есть затраты на миссию, и непрограммные, то есть за счет чего возможна миссия, – административно-управленческие и все расходы на организацию сборов. В самом базовом виде показатель «финансовое здоровье» мы в Русфонде сводим к оценке себестоимости всей работы – отношению непрограммных расходов к сборам, выраженному в процентах. Чем меньше организация тратит на непрограммные расходы, тем ниже ее себестоимость и выше затраты на миссию – и тем она эффективнее. Именно поэтому мы считаем очень важным для «Русфонд.Навигатора» собирать финансовые показатели фондов: сборы, программные и непрограммные расходы. При наличии этих показателей несложно рассчитать себестоимость фонда и оценить его эффективность. Так, административно-управленческие расходы Русфонда в 2015 году составили 0,8% от сборов. Еще 6% – затраты на развитие фандрайзинга и содержание фонда.

Но если вы читали свежий «Русфонд.Навигатор», то не нашли там показателя себестоимости. Нет его и в предыдущих выпусках. У себя в Русфонде мы всю работу давно выверяем по этому показателю, а вот включать ли себестоимость остальных фондов в справочник, мы еще спорим. Группа менеджеров во главе со Львом Амбиндером настаивает на введении этого показателя в «Русфонд.Навигатор». Лев Сергеевич называет его «великим уравнителем» и считает универсальным для сравнения эффективности фандрайзинговых фондов. Другая группа менеджеров полагает, что участники сегодняшнего рынка благотворительного фандрайзинга не примут этот показатель, посчитав его не вполне справедливым. Аргументов тут несколько. Один из них: много в стране молодых фондов, у которых непрограммные затраты куда выше, чем в фондах-ветеранах.

Дискуссия пока продолжается. Знаете, я рассчитываю уже в этом году опубликовать еще и «Русфонд.Навигатор» с данными за 2016 год. И было бы здорово, если бы читатели подключились к дискуссии.

Теперь о двух других критериях оценки деятельности фондов: о подотчетности и прозрачности.

Мы включаем в базу «Русфонд.Навигатора» лишь те организации, о работе которых мы нашли основную информацию: полное название, дату регистрации, ИНН и ОГРН, контакты, сайт и страницы в соцсетях, направления и географию деятельности, виды помощи... То есть те фонды, которые уже довольно прозрачны.

И еще. Не стоит забывать, что «Русфонд.Навигатор» – это проект об открытости работы благотворительных фандрайзинговых фондов. Здесь формально нет речи о качестве предоставляемых фондами услуг. Но разве себестоимость фандрайзинга не является решающим показателем качества всей работы фонда?

– Что нужно знать о фонде, чтобы его адекватно оценить? На какие параметры обычному жертвователю стоит обратить внимание при выборе фонда? И как сделать окончательный выбор, условно, из трех-пяти похожих фондов?

– Вряд ли я скажу что-то новое: стоит обратить внимание на наличие сайта, найти официальные документы (свидетельство о регистрации, устав), контакты, информацию о руководителях, учредителях и партнерах организации, банковские реквизиты, изучить направления деятельности, действующие и завершенные проекты, их результаты. Открыть на сайте новости фонда и убедиться, что информация регулярно обновляется; изучить активность фонда в социальных сетях. Найти финансовые отчеты фонда, в частности отчет за прошедший год. Посмотреть основные источники финансирования, суммы сборов, расходов на миссию и непрограммные цели. Зайти на сайт Минюста РФ, чтобы убедиться: фонд сдает публичные отчеты. Если что-то вызывает сомнения, позвонить в фонд и запросить дополнительную информацию, например, о статусе конкретного проекта.

Беда в том, поверьте, что фондов с такой информацией в свободном доступе сегодня еще совсем немного.

– Прокомментируйте динамику фондового рынка фандрайзинга за два года. По данным «Русфонд.Навигатора», в 2014 году 485 фондов собрали 10,4 млрд руб., а в 2015-м 450 фондов собрали более 12 млрд руб. Этот рост сборов – показатель увеличения уровня добра в обществе или уровня инфляции? И с чем, по-вашему, связано уменьшение числа фондов?

– Общая сумма сборов всех фондов действительно выросла по сравнению с 2014 годом. При этом половина опрошенных фондов сказали, что их сборы увеличились в 2015-м, и еще четверть – что сборы не изменились. Это в высшей степени интересно: в условиях кризиса, падения реальных доходов населения и покупательской способности третий сектор набирает обороты и увеличивает доходы. Мне кажется, что в нашей стране это в первую очередь связано с освоением фондами новых сборочных площадок, активизации интернет-фандрайзинга и фандрайзинга в СМИ, с разработкой новых увлекательных акций, способных привлекать волонтеров и новых доноров, вовлечением в благотворительность новых и новых бизнес-партнеров. Филантропия становится подлинно массовым, народным занятием. И это сделали мы с вами – фандрайзинговые фонды. Растет и государственная поддержка НКО. В частности, растут размеры президентских грантов. Думаю, по результатам 2016 года мы увидим новый рост.

А с другой стороны, развитие все новых методов и освоение новых площадок фандрайзинга не дало сколько-нибудь значительных изменений в открытости и прозрачности работы фондов. Особенно если говорить о финансовой открытости. Нам при подготовке «Русфонд.Навигатора» вновь не удалось отыскать актуальные контакты, сайты и прочую информацию большинства фондов из числа тех, кто отчитался в Минюст РФ. Просто нечего вносить о них в справочник! У многих не было данных об источниках и объемах финансирования.

– Какие направления деятельности наиболее востребованы у фондов и жертвователей? Эти потребности совпадают? Какие темы стали в 2015 году менее актуальными для фондов и какие – для жертвователей?

– Для «Русфонд.Навигатора» мы опрашиваем только фонды, данных о предпочтениях жертвователей у нас нет. Однако, как представляется, результаты фандрайзинга любого фонда весьма красноречиво свидетельствуют и о предпочтениях его доноров-жертвователей.

Наиболее популярными направлениями работы фондов остаются разные виды помощи тяжелобольным детям, детям-инвалидам и сиротам. Этот сектор пользуется наибольшим спросом и аккумулирует значительную часть сборов. А ведь еще полтора десятка лет назад так не было. Нам в Русфонд тогда названивали коллеги-журналисты из других изданий с вопросами, сильно смахивающими на требования: почему бы вам не заняться помощью старикам? молодым инвалидам? собакам? кошкам?.. А теперь совокупный годовой доход фондов помощи больным детям и сиротам составляет свыше двух третей сборов всех фондов.

Наименьшей популярностью у благотворительных фондов пользуются программы поддержки научных исследований. Но верно и то, что эти направления поддерживают многие корпоративные и частные фонды промышленных и банковских магнатов. Вот только два примера: великолепные, испытанные временем программы фондов Потанина и Зимина.

– У некоторых фондов, например у «Никольского», сумма собранных средств меньше, чем программные расходы. Что это означает?

– Такие фонды учитывают в отчетах доходы не из всех источников, а только пожертвования в рамках собственно фандрайзинга. И не учитывают, например, доход с целевого капитала или взносы попечителей. По этой же логике у части фондов нет в справочнике непрограммных расходов: попросили нас не называть, так как те оплачены из иных источников и не имеют отношения к фандрайзинговой деятельности фондов. Нам представляется такой подход неверным. В то же время мы считаем себя не вправе заполнять справочник отсебятиной. Я и говорю, нужны дискуссии, обсуждения. Предлагаем организовать их вместе.

– Какие сведения о сборах вызывают больше доверия: те, что получены вами при опросах фондов, или внесенные в «Русфонд.Навигатор» из открытых источников?

– А это одни и те же сведения: вся информация в открытых источниках выложена туда самими фондами. Вряд ли кто решится публиковать в открытом доступе одни сведения, а нам присылать другие. Расхождения в цифрах возможны, но они незначительные. Если фонды не заполнили анкету «Русфонд.Навигатора», мы берем сведения о расходах из отчетов этих фондов в Минюст РФ, а сумму сборов – с их сайтов.