С капельницей вместо микрофона
Как работает отделение трансплантации костного мозга в израильской клинике Хадасса
Евгений загорелый, улыбчивый, по-русски говорит с небольшим акцентом, иногда задумывается, подбирая слова. Себя он называет «медсестрой», больничную палату – «комнатой». И поначалу это кажется забавным. Уже потом в разговоре выясняется, что он не считает профессию медсестры ни женской, ни мужской, а больница должна быть похожа на семейный дом, где тебя знают, любят и делают все для того, чтобы тебе было комфортно.
Об образовании
Я родился в Петербурге. Воспоминание детства: мне пять лет, сижу за рулем машины у дяди на коленях. «Запорожец» ушастый – белый, дедушкин. Дед был инвалид войны, и ему дали такой «Запорожец» – помните, у которого газ на руле, а тормоз – ручкой.Потом мама решила, что нам надо уехать в Израиль. Лет одиннадцать мне тогда было. Ну что, прилетели, начали привыкать к новой жизни. Пошел в школу, потом в армию. Еще до армии работал волонтером на скорой помощи. У нас с 15 лет подросток может пройти специальный курс и помогать врачам скорой. Мне всегда была интересна медицина, не знаю почему. Мама – инженер, папа – археолог, так что никакой семейной истории тут нет. Но мама всегда меня поддерживала, и после армии я пошел учиться в Еврейский университет по специальности «медсестра». Учиться надо было четыре года. Два с половиной года – в основном теория, лекции, а потом еще полтора-два года – практика в больнице, в отделении с пациентами. После четырех лет ты сдаешь госэкзамен, получаешь первую степень, а также медицинскую лицензию. Затем выбираешь специализацию: операционная, интенсивная терапия, детское отделение, онкология, гематология или поликлиника. Через пару лет можно пойти учиться на вторую степень – в магистратуру. Есть и третья степень, но это уже больше для тех, кого интересует исследовательская работа. А совсем недавно, несколько недель назад, у нас в Израиле первая медсестра получила профессорскую степень. В общем, учиться можно всю жизнь, было бы желание.
О роли случайности
Отделение трансплантации костного мозга я выбрал случайно. Пришел в Хадассу после двух лет учебы и спросил: «А где у вас есть места? Очень хочу у вас работать!» Мне показали несколько отделений, и отделение трансплантации мне сразу приглянулось. Почему? Во-первых, стало интересно: оно очень высокотехнологичное. Во-вторых, там медсестры реально влияют на процесс лечения. Вообще в нашей больнице медсестра и врач всегда в очень тесном контакте. Если медсестра занята, а врачу нужно делать обход, то врач подождет, пока медсестра освободится. Один врач на обход не пойдет. Есть много обязанностей, которые раньше были врачебными, а теперь делегированы медсестрам. Например, проверка утренних анализов крови у пациентов и многое другое.
О работе медсестры
У нас медсестра – это человек, который может решить любую проблему. Есть даже поговорка: медсестра с тобой 24 часа в сутки, а врач только делает обход. Например, пациент может позвать медсестру и сказать: «Слушай, я вот сейчас поел, и что-то мне нехорошо, что-то не так идет». А медсестра сразу же вызовет диетолога, который должен разобраться и помочь. Или у пациента какие-то страхи или проблемы в семье, тогда к нему позовут психолога, социального работника, физиотерапевта и так далее. Для этого, конечно, нужно хорошо знать и пациента, и его семью. Мы очень тесно общаемся. Еще до госпитализации, недели за две, ко мне обычно приходят и пациент, и вся его семья. Мы знакомимся и долго разговариваем обо всем на свете.О профессии
У медсестры непростая работа. Это не женская и не мужская профессия. У меня в отделении и женщины, и мужчины, и иудеи, и мусульмане, люди из разных стран, с разными взглядами, опытом, сексуальной ориентацией – все это не имеет никакого значения. Главное – любить свое дело, поддерживать тот уровень, на котором мы работаем, и стремиться выше. Работать в Москве я не смог бы, наверное. Мне было бы трудно, тут иная система, а мы мыслим по-другому. У нас рабочая смена максимум 12 часов, в экстренных случаях – 16 часов, но не больше. Одна медсестра в нашем отделении отвечает за троих пациентов. Я не смог бы дежурить по 24 часа в сутки и отвечать за несколько десятков пациентов. Люди тут замечательные, но работают очень тяжело.О боли и страхах
В нашем отделении пациенты с тяжелыми заболеваниями. И взрослые, и дети. Не всех удается спасти. Психологически это очень тяжело. Но мы всегда помним, для чего мы тут находимся. Для того чтобы помочь пациенту, насколько это возможно. И сделать все, что мы можем, максимально хорошо. Если мы не в силах повлиять на результат, то можем облегчить пациенту дорогу.Прежде всего, для близких пациентов наши двери открыты 24 часа в сутки семь дней в неделю. С пациентом может находиться любой человек, которого он хочет видеть рядом (жена, ребенок, мама, друг) и с кем ему хорошо. В каждой комнате есть дополнительная кровать, а также все удобства, ведь в нашем отделении пациенты лежат месяцами, многие приезжают из других городов и из других стран. С детьми всегда находятся родители.
О клоунах и микрофонах
В Хадассе сняли необычный ролик, где я выступаю в образе поп-звезды с подставкой для капельницы вместо стойки микрофона. А пациенты и врачи – на подпевках и подтанцовках. Этот сюжет часто показывают пациентам в отделении.Ничего удивительного. Когда пациент к нам приходит, он волнуется, очень боится, ведь его ждет жизненно опасная процедура. Когда он видит этот ролик, у него снижается напряжение и уходит страх. А еще у нас есть служба медицинских клоунов. Для этого тоже надо специально учиться, а многие имеют и медицинское образование. Клоуны должны помогать пациентам, смешить их – в основном, конечно, детей. Однажды моя дочь пришла на операцию в Хадассу. Ей было четыре года, и она очень боялась наркоза. Нас встретили врач, медсестра и клоун, который не отходил от дочки ни на минуту. Клоун вместе с ней зашел в операционную и держал ее за руку, пока не подействовал наркоз. В нашем отделении ребенок может позвать клоуна в свою палату, когда захочет, нужно только сказать медсестре.
О донорах
С донорами мы общаемся не так часто. Как правило, донора находят еще до госпитализации пациента. Если донор неродственный, то персонал вообще не знает, кто это. Эта информация не разглашается. Но через два года после пересадки костного мозга реципиент может встретиться с донором. Совсем недавно у нас была такая встреча: мальчик из России встретился со своим донором из Израиля. И это было потрясающе! Ведь донор – это твой генетический близнец. И, конечно, семьи обычно хотят встретиться и поблагодарить человека, который спас жизнь их ребенка или родственника.Об ответственности
Что самое трудное в моей работе? Наверное, отношения с коллегами, с подчиненными. Я старший медбрат в отделении, и под моим началом 45 медсестер, а еще помощники и студенты – всего, получается, около 60 человек. И к каждому должен быть личный подход, иначе ничего не получится. Люди пойдут за тем, кто будет слушать, будет учить, помогать, не будет никого судить. Все совершают ошибки. Но я верю в то, что за ошибки наказывать нельзя. Главное – выяснить, что привело к ошибке, в чем порок системы, которая позволила совершить ошибку. При этом нужно отметить, что в Израиле медсестра несет судебную ответственность за пациента, так же, как и врач. Например, врач выписал лекарство. Медсестра может посмотреть назначение и выполнить так, как оно есть. Но если доза была ошибочной, то медсестра будет стоять перед судом. Поэтому назначение всегда проверяется, а медсестра может не согласиться с врачом. Если я вижу, что назначение ошибочное, то должен сказать врачу: «Нет, такую дозу лекарства я дать пациенту не могу». Такие случаи ошибок очень редки, но медсестра всегда имеет право высказать свое мнение.Фото Евгения Фельдмана
Подпишитесь на канал Русфонда в Telegram — первыми узнавайте новости о тех, кому вы уже помогли, и о тех, кто нуждается в вашей помощи.
