Как скрыть ценность подарка

Идеальная ситуация

Игорь Свинаренко,
специальный корреспондент Русфонда

Русфонд продолжает публикации о людях, которые жертвуют деньги на благотворительность, а иногда и что-то большее, чем деньги. Мы стараемся ответить на два вопроса: почему сильный помогает слабым и почему так поступают не все? Сегодня писатель ИГОРЬ СВИНАРЕНКО рассказывает о том, что не надо дожидаться благодарности.

В шальные 90-е, когда Союз развалился, жизнь сразу сильно изменилась. У новых государств появились новые мечты о близком счастье. Очень близком! Должно было, по всему, наступить благоденствие. Ну, год-два оставалось пострадать, три максимум, уж от силы три с половиной, а дальше все будут жить по-европейски, богато и красиво.

И вот случилось мне в ту эпоху перелома заехать в родной Донбасс, который только-только сделался регионом незалежной Украïны. И получалось так, что я туда наносил визит как чужеземец, заграничный гость, чуть ли иностранный агент, эмигрант!

Ехал поездом. Пять раз за ночь меня умудрились разбудить. Погранцы и таможня – сперва россияне (это натуральное украинское слово, кстати, которое прокралось в русский новояз как неологизм, а так-то ничего в нем смешного нет, просто термин, не более). Они особо не дергали, так, для проформы, заглянули в бумаги, вот еще, граница, подумаешь! Потом, натурально, растормошили погранцы и таможенники из новой европейской страны, которая только что отстегнулась от тяжелого душного Совка и мысленно обгоняла Португалию легко, о чем наш русский президент стал мечтать только годы спустя… Пятыми – словно декабристы, которые разбудили Герцена, – были украинские менты. Упитанные, фейсатые, чтоб не сказать мордатые, довольные жизнью и с хорошим аппетитом в глазах. По очереди они прогнали меня через три фильтра, перетрясли мои компактные пожитки и со звериной серьезностью пересчитали мою, по тепешним меркам, скупую, а на тот момент очень даже богатую валюту – долларов чуть ли не сто! Уж, кстати, походя замечу, что матценности теряют вес очень быстро, – эх, где те времена, когда на сто долларов можно было справить свадьбу и потом еще смотаться в свадебное путешествие чуть ли не в Харьков...

Наконец, я прибыл на место назначения – и первым делом заглянул в магазин, чтоб не ходить по гостям с пустыми руками. Бегло кинув взгляд на ценники, я потребовал коньяка и конфет. И протянул деньги!

Но не тут-то было. Продавщица презрительно глянула на мои банкноты и едко спросила:

– А это, что вы мне суете?

– Ну, рубли.

– А настоящих денег, что ли нету у вас?

Она хотела купонов, на которые гордо перешла Украина, отвергая мои деревянные, – на том основании, что здесь у них настоящая Европа, а у нас непонятно что.

Я пытался ее уговорить. Она была неумолима.

Я прошелся по улице имени вождя мирового пролетариата – в поисках обменника, которых в Москве было больше, чем бездомных собак. Не нашел ни одного.

Добравшись до бывшего родного дома, я постучал в дверь тети Дуси, профессиональной самогонщицы. И после радостных приветственных возгласов попросил продать мне пару литров самогонки. Она вытащила из чулана товар в роскошных разнокалиберных бутылках, из которых иные были закупорены кукурузными початками, словно это штат Кентукки, родина бурбона. Я ухватил две и достал серьезную пачку настоящих русских рублей.

Тетя Дуся сразу как-то поскучнела. И грустно поинтересовалась:

– А что, грошей нету нормальных? Как у людей? С этими в магазин не пойдешь...

Я вздохнул и посмотрел на нее со всей возможной нежностью. Я гипнотизировал ее, пытаясь вызвать в ней вспоминание о том, каким я был хорошим мальчиком, твердым отличником, что я никогда не раскладывал в подъезде окурки и ничего не писал на стенах. А, даже напротив, подогнал ей крупный оптовый заказ – когда у нас в школе был выпускной, то есть даже два выпускных, после восьмого и после десятого. И именно она была поставщицей напитков на наши праздничные столы.

Кроме попытки гипноза, я задействовал и твердую валюту, достав пачку долларов – куда более диетическую, чем рублевая, из другого кармана. И предложил ей несколько бумажек.

– А это что такое? Талоны, что ли, на сахар? Слыхала я, есть такие в Москве. Считается твердой валютой. Сахар – дело, конечно, хорошее, но как же я их тут отоварю? Нет, не надо мне... Спасибо, конечно.

Она отдала мне две бутылки, на которые я положил глаз – а я все-таки заставил ее взять доллары. Она с неохотой взяла, покрутив их перед глазами с глубоким сомнением, и кинула их в ящик стола, где у нее валялись спичечные коробки, пробки от шампанского с нового года и заржавевший от бездействия штопор. Вздохнула и сказала мне:

– Иди уж, чего там.

Расстались мы полные ностальгической грусти и довольные друг другом. Я – потому что получил дозу, она – поскольку показала перед иностранным гостем свое благородство, даром, что она спаивает украинский народ, и стала лучше, еще лучше о себе думать.

Тете Дусе после все же объяснили, в те наивные времена это надо было еще специально растолковывать, – что такое доллары и какой у них курс к привычной местной валюте. И она осознала, что те 50 долларов, которые я подарил ей, – нельзя ж сказать, что я ими заплатил, это не было сделкой, раз мы не то что не торговались, но и вовсе не обсуждали цены, – в разы превышали ее пенсию.

Я к тому времени, к счастью, уже уехал и так был избавлен от попадания в неловкую ситуацию, когда она стала бы торговаться наоборот и пытаться мне вернуть ту крупную сумму, что я всучил, или, по крайней мере, ее уменьшить.

Тетя Дуся была бескорыстна и помогла мне просто так, по доброте душевной. Я в свою очередь сделал ей дорогой – на ее взгляд – подарок, без повода и без пафоса. Который она сочла дешевой сувенирной продукцией. Но он-таки пригодился ей в те трудные (а когда они были легкими?) времена. Я ее поблагодарил, а она меня – не смогла, я не дал ей такой возможности.

Идеальная ситуация, если вдуматься.

Наверно, именно так и надо помогать людям. Делая вид, что ничего не случилось.

Как помочь