Возвращение

Парадоксальная история

Игорь Свинаренко,
специальный корреспондент Русфонда

Русфонд продолжает публикации о людях, которые жертвуют деньги на благотворительность, а иногда и что-то большее, чем деньги. Мы стараемся ответить на два вопроса: почему сильный помогает слабым и почему так поступают не все? Сегодня писатель ИГОРЬ СВИНАРЕНКО рассказывает о том, как помогает тот, кому самому нужна помощь.

Дело было в 1944 году. Мой дед Иван Дмитриевич, который тогда, правда, еще не успел завести внуков и дедом не был, но я-то его в другом статусе представить никак не могу, – ехал с Урала в Донбасс, через Москву.

На Урале он лежал в разных госпиталях, после ранения, которое получил на Ленинградском фронте, – осколок разворотил ступню. Лечили, лечили, как могли, что сделали, то сделали, нога так и осталась искалеченной, и долго после он еще ходил на костылях. И только много позже научился обходиться крепкой тростью. В Москве он пришел в профильное министерство и получил там назначение на родину, в Макеевку, а еще разовое пособие в 500 рублей, продовольственные карточки и железнодорожный билет. До станции Харцызск. Билет в этом соцпакете был самой важной и дорогой деталью. Поди его достань! Огромные потоки бывших эвакуированных двигались в Донбасс, там была работа: восстанавливать шахты.

На Павелецком вокзале, откуда шли на юг поезда, было дикое столпотворение.

Дед, пока ждал поезд, разговорился случайно с неким инженером, который жаловался на жизнь: вот, двое суток спал то стоя, то сидя, это в очереди у билетной кассы. Было ему не по себе: направление он получил, и его уже ждали в городе Сталино. У него реально могли быть неприятности, с этим опозданием. А уехать-то невозможно! Сталино – интересное название, так назывался Донецк, в течение какого-то времени. В метрике, которую на мое имя выписали в 1957-м, город все еще назывался вот так неполиткорректно, хотя к тому времени уж давно ХХ съезд прошел! В паспорте, который выдали позже, – уже вместо Сталино (или Сталина?) был нейтральный аполитичный Донецк.

Дед предложил инженеру свой билет.

– Да ну, а ты сам как поедешь?

– А я-то могу ехать по военному литеру, в вагоне для ранбольных.

Инженер страшно обрадовался и кинулся шарить по карманам, вытаскивая рассованные по разным местам банкноты, чтоб не украли сразу все, тогда столько было лихих ребят кругом! Ситуация была простая: надо помочь инвалиду, прекрасный случай для благотворительности и повод замечательный – человек заначил дефицитный товар, ну, явно же для спекулятивной перепродажи, для чего ж еще, сам-то он прекрасно б доехал по своему литеру, что он, кстати, и сделал...

Значит, казалось, что все просто – а оказалось, что жизнь сложней. Дед не взял денег. Несмотря на все уговоры и на попытки засунуть ему в карман комок грязных бумажек. Иван Дмитрич коротко изложил свою позицию: деньги у него есть и свои, а билет он не может продать, поскольку тот ему достался бесплатно. Он пожелал инженеру счастливого пути, а тому осталось только рассыпаться в устных благодарностях.

Прошли, как говорится, годы. Восемь лет. И вот в 1952 году эти двое, которые случайно встретились на Павелецком, – столкнулись на партхозактиве. Кинулись друг другу в объятия и после заседания с концертом пошли в буфет отметить встречу. Как старые друзья и даже как братья.

О чем эта история? Чем она может быть интересной?

Самое главное в ней то, что она парадоксальна. Это перевертыш. Не инвалиду оказывают помощь, бескорыстно причем, – а он помогает здоровому крепкому парню! Молодому и полному сил! Тут мог бы иметь место бизнес, но не поимел он этого места, хотя, казалось бы, в жизни всегда есть место бизнесу. Его не получилось – несмотря на прямую и явную взаимовыгодность вроде наклюнувшейся сделки. Там, наверно, сработал принцип: можешь оказать помощь человеку, который в ней нуждается, – так окажи же.

А еще тут вот что: помощь – это когда бесплатно. Если за деньги – то это уже сервис. Пусть даже клиент – в которого сразу превращается товарищ – и доволен обслуживанием.

Если рассмотреть ситуацию все же с позиций бизнеса, то вот обозначается еще какая проблема: полученное из госбюджета благо – хорошо ли после продавать по рыночной цене, да еще причем бюджетникам? Это сейчас мы видим тут возможные мучения с моральным выбором. А тогда все было в целом понятно. Сороковые годы прошлого века заметно отличаются от наших нулевых и десятых. И люди были другие… Гвозди бы делать из тех людей.

Если копнуть глубже, то в этой картинке можно найти еще больше поразительных трогательных деталей. Дед рассказал о своих деньгах, которые у него действительно были. В принципе, строго говоря, они были, да. Но! Весь вопрос в том сколько.

Сейчас мы покопаемся в тех суммах.

От Павелецкого поезд дошел до Харькова, а там пересадка. До другого вокзала добираться через весь город, пешком. Дед нанял тачку за 75 рублей, тачку в буквальном смысле слова, на которой подвозят мелкие грузы, на стройки, например, – а не такси. И вот на этом транспортном средстве местный предприимчивый житель вез солдатские вещички. В пути у деда разболелась раненая нога, он терпел-терпел, а потом дал мелкому предпринимателю еще 30 рублей, и сам залез в эту тачку, за которой ковылял на своих костылях полдороги.

Наконец он добрался до дома.

Все, что было в вещмешке, голодные дети в количестве четырех душ съели сразу. Голодные, да к тому ж и полуголые: одежда ушла на «менку», ее сменяли в деревне на еду.

Но у деда же были еще, как он гордо задекларировал тому инженеру на Павелецком, и деньги! В Москве ему дали 500 рублей. Чтоб понять, много это или мало, обратимся к тогдашним рыночным, точнее, базарным ценам. Буханка хлеба – 140 рублей, кило сала – 300. Ну, и еще менты традиционно гоняли или, напротив, задерживали всех – и кто продавал, и кто покупал. Инвалида-фронтовика, правда, не тронули. И никто ему не помешал сменять гимнастерку и белье на еду, и ничего страшного, вернулся домой в шинели на голое тело.

А дальше товарищ Рубинский из «Макеевугля» выписал деду 20 кило картошки. И пару отрезов мануфактуры, которые дед сменял на еду в Днепропетровской области, куда отправился на «менку». После, как мы знаем, жизнь наладилась, и больше голода пока что не было. Уж не повторялась такая суровая картина как в 1944-м.

Я думаю о том, как получилось, что дед не взял денег с чужого человека. Прекрасно понимая, как живут люди и как ему, инвалиду, предстоит надрываться, чтоб прокормить детей, – он прошел и проехал полстраны, и мерзость запустения в родном городе никак не могла стать для него сюрпризом.

И вот сегодня я задумчиво выслушиваю аргумент: я б помог тем, кто нуждается, да самому денег не хватает, детей же надо кормить.

Может, и правда людям трудно, мы ж не знаем всех подробностей их жизней.

Как помочь