Все будет ничего

Куликовская битва

Слово о Фибоначчи, майонезе и полку Игореве

Гражданин Мостовщиков, специальный корреспондент



Администратор гостиницы на Куликовом поле торопилась обратно в свой корпус. Поднялся ветер, началась метель, и пока дошли до домика, в котором она показывала мне номер, снег забился за воротник и в рукава.

– Здесь кухня, будете готовить, не забывайте мыть посуду. Не курите. Вечером обещали отключить воду, так что я вам набрала две больших кастрюли. Звоните, если что.

– А кто-нибудь в гостинице еще есть?

– Сергеев. Вон машину греет, – она кивнула за окно. – Но он на ночь обычно уезжает.

Я посмотрел из кухни на Сергеева. Он стоял на крыльце в куртке с капюшоном и резиновых тапках на босу ногу. Перед крыльцом дымил микроавтобус. Сергеев опирался локтями о перила и курил. Ветер дул ему прямо в лицо с Куликова поля, ровного, пустого и мертвенно холодного, как стол Великого Патологоанатома, который со временем осмотрит каждого из нас.

В вечной битве со злом человечество одержало великие победы. Из них наиболее известны последовательность Фибоначчи, рецепт майонеза и Куликовская битва. Чтобы оставаться на стороне добра и быть достойным подвига предков, следует всегда помнить несколько вещей. Каждое число в последовательности Фибоначчи равно сумме предыдущих двух. Смесь горчицы, соли, сахара и яичных желтков, в которую вы добавляете растительное масло, нужно взбивать, не останавливаясь ни на секунду. И наконец: значение Мамаева побоища для истории настолько велико, что до сих пор почти никто из людей толком не знает, где именно находится Куликово поле.

Не могу с уверенностью судить о Фибоначчи и майонезе. Но тайна, окружающая место сражения всех времен и народов, вполне возможно, с самого начала служит мистическим условием продолжения истории мира. В таком случае положение мое ужасно. В этих записях я берусь рассказать, как я добрался до Куликова поля и что там увидел. Надеюсь, это не слишком повредит той части сознания человечества, которая все еще держится на Фибоначчи и майонезе. А нет, так и пропади оно пропадом, как говорим мы, милосердные и сострадательные очевидцы цивилизационного прогресса.

Утром я выбрался из Москвы и поехал по федеральной трассе М-4 «Дон». Еще не так давно она служила дорогой смерти. Все ее обочины были уставлены могильными крестами, а узкая, темная и разбитая полоска асфальта вела туда, куда не следует соваться. Новая широкая трасса, проложенная чуть в стороне, теперь делает то же самое, но с комфортом, а местами – даже и за деньги. Например, в какой-то момент можно за 30 рублей проехать пару десятков километров по участку, который выглядит заметно хуже дороги до и после него.

Через 196 километров, уже в Тульской области, я свернул с трассы на Богородицк, город, на белом гербе которого изображаются девять зеленых ветвей загадочной богородицкой травы. Ухабы, ямы, ларьки и мрачные дома, послушные радиально-лучевому плану застройки, разбегаются в разные стороны от центра русской провинциальной урбанистики – дворцово-паркового ансамбля усадьбы графа Алексея Григорьевича Бобринского, внебрачного сына императрицы Екатерины II.

Род Бобринских, как следует из краеведческих источников, приложил немало усилий к устройству в этих местах приличной жизни. В частности действовали свеклосахарный завод, мельницы, салотопильни и винокурни. В какой-то момент вектор бобринского прогресса даже довел Богородицк до открытия завода технохимических изделий, который в числе прочего производил не имеющие аналогов кристаллы вольфрамата свинца для большого адронного коллайдера, основного источника научно обоснованного конца света. Однако последние годы стабильности и процветания расставили все по своим местам. Завод обанкрочен, стадион «Ресурс» (бывший «Шахтер») требует серьезного ремонта. Так что я поехал дальше на Епифань.

В поселке Епифань великий реформатор России царь Петр I, отец никотина, эспрессо, стоматологии и космонавтики, строил шлюзы для соединения Дона и Волги. С этой благородной целью здесь было даже открыто адмиралтейство. Однако для размаха преобразований в речках не хватило воды. Шлюзы забросили, Россия осталась прозябать во мраке кабаков, церквей и дискотек. В настоящее время герб Епифани – три куста конопли с желтыми цветками. Основное предприятие – спиртзавод. Летом он пахнет так, что похмелье наступает без опьянения. Но поскольку я ехал зимой, встреча с сивушными испарениями прошла незамеченной.

Через полчаса я оказался на окраине Куликова поля в селе Монастырщина, которое стоит на историческом слиянии Дона и Непрядвы. Спидометр показывал, что от Москвы я отъехал на 250 километров. Ни одного человека на улице. В дальнем конце села, в низине, виднеются храм и крыша музея Куликовской битвы. В гостиничном номере уютно, тихо и тепло. На крыльце курит Сергеев. Крыша дрожит и стонет от ветра. Когда становится чуть тише, работает вайфай. На бумажке, которую мне дала администратор, написано, что пароль для доступа в сеть – «pole1380». Что случилось здесь в сентябре 1380 года? На всякий случай я позвонил маме.

– Кровью подернулись реки и на землю спустилась тьма, что же еще могло там случиться? – сказала мама, задумавшись на пару секунд. – Это написано в каждой книге.

– Мама, ты учитель русского языка и литературы, но никогда не говорила мне о такой книге, – ответил ей я.

– Ну, почитай хоть «Слово о полку Игореве».

Я сразу почувствовал, что устал, и быстро заснул. Сон мой, однако, был беспокойным. На святую Русь напало Идолище Поганое, некрещеное, дикое, жидоподобное существо. Голова его размером с пивной котел, туловище – с кучу сена. Лошадь его ведут двадцать человек. Мамай, Бабай и другие разбойники. Железные их доспехи не отражают солнца, танки роют гусеницами непорочную землю, доллары отравляют душу, чуждая мораль сеет смуту и злость.

В Шевардинском редуте под чистым небом Аустерлица собрались защитники Отчества! Они не спят, крутят ус, курят кальян, готовятся принять смертный бой. Дмитрий Донской, Чурила Плёнкович, Андрей Болконский, Михаил Илларионович Кутузов, Пересвет, Ослябя, Пушкин и Федор Бондарчук. Они вспоминают былые дни и решают, где у нас будет стоять засадный полк, который обойдет самое страшное и главное с фланга.

– Короче, тема такая, – говорит Пушкин Бондарчуку. – Делаешь три подхода по двадцать, потом ставишь веса поменьше. Пьешь белковый коктейль и через год получаешь максимальный размер мышцы.

– Ну, то есть – максимальная выкладка на старте? – спрашивает Федор Сергеевич.

– Принцип такой: сушка, ломка, рост, – отвечает Александр Сергеевич. – Поверь! У меня мышца между ног твердая, как ствол.

Главная загадка Куликовской битвы состоит, как известно, в том, что на Куликовом поле ничего так и не нашли. Ни захоронений погибших, ни брошенного оружия, доспехов, нательных крестов, никаких других следов великой победы добра надо злом. Чем-то это похоже на Тунгусский метеорит. Воздействие колоссальное, а никаких непосредственных следов. Только косвенные свидетельства очевидцев.

Например, местный священник, который служит в храме на Куликовом поле, рассказал мне, что только за последние три года в округе умерли сорок человек. Исчезают целые деревни. Еще недавно жили люди – вдруг стало пусто. Куда делись – непонятно. Отменяются автобусы. Закрываются школы. В чем историческая роль Куликовской битвы? В том, что она еще идет. Реки подергиваются кровью. На землю сходит тьма. Плачет Ярославна. Гремят орудия.

Я просыпаюсь. В компьютере Земфира дает последний концерт онлайн. От ветра стучит крыша. Я смотрю в окно.

Слава Богу, Сергеев еще курит.

Помочь детям