Из жизни незаменимых

За все хорошее

Жизнь платит своевременно

Игорь Свинаренко,
специальный корреспондент Русфонда

Русфонд продолжает публикации о людях, которые жертвуют деньги на благотворительность, а иногда и что-то большее, чем деньги. Мы стараемся ответить на два вопроса: почему сильный помогает слабым и почему так поступают не все? Сегодня писатель ИГОРЬ СВИНАРЕНКО рассказывает о том, что связь между удачей и предшествовавшим ей добрым поступком не всегда удается проследить, но иногда жизнь за это награждает сразу, в тот же день. Причем сначала кажется, что тебе не повезло, но если всмотреться и вдуматься…

Как-то мы с товарищем слетали в Австралию. Это случилось ровно 20 лет назад.

Товарищ – Вася Шапошников, знаменитый уже тогда фотограф. Мы делали репортаж с Формулы-1. Где те далекие счастливые времена, когда мир был закрытым и неизведанным, когда все мало-мальски интересные события не транслировалось на весь мир в режиме online! Молодое поколение не поверит, что такое вообще было.

Гонки проходили в Аделаиде, а лететь домой нам надо было – с пересадками – из Сиднея. В котором мы и устроили прощальный обед. Конечно не в городе, а на пляже, на знаменитом Bondi Beach. Забавная деталь: туда ходят электрички с удивительными сиденьями, спинка не приделана намертво, ее можно перекидывать туда-сюда, чтоб всегда сидеть по ходу поезда. Что довольно остроумно, согласитесь.

После торжественного, на эмоциях, заплыва мы устроили пикник, расстелили на песке васину куртку и разложили нехитрую снедь – креветки с овощами – и принялись пить прощальное виски, с грустью глядя на теплый весенний, это ж на другом краю глобуса, океан.

А там – и в аэропорт! На дороге у пляжа как раз стояли такси. Шоферы, юные красавцы-блондины, загорали в ожидании седоков. И только один не загорал – это был коричневый, почти черный азиат неустановленного происхождения. Ему загар был без надобности. В белой рубашке при галстуке он сидел на парапете набережной и с грустью смотрел на нас, идущих к другим шоферам, белым, из которых кто-то вот сейчас заработает.

Мы с Васей, утомленные роскошным океанским заплывом и богатым обедом, с сочувствием смотрели на несчастного работягу… Раз посмотрели, два – и не сговариваясь повернули именно к нему. Пусть у человека тоже будет праздник. Кто-то из нас, правда, заворчал, что этот понаехавший и дороги не знает в аэропорт, словно вновь прибывший в теперешнюю Москву таджик на «жигулях», – но мы уж грузили чемоданы и кофры в багажник, еще ни о чем не подозревая.

В аэропорту, куда мы приехали с временным запасом, вдруг выяснилось, что багажник, который шофер выскочил для нас открыть элегантным жестом – не открывается! Он как-то нечаянно захлопнулся на замок. Наш «таджик» всячески нажимал на разные кнопки внутри и снаружи, грязно ругался на каком-то нежном красивом языке, бил ногой по колесу, приседал и вставал, плевался, смотрел на нас скорбным взглядом – но ничего не помогало.

– Цигель, цигель, ай-люлю! – сказал я ему по-иностранному, показывая на часы.

Но крышка багажника, в котором были спрятаны наши чемоданы, не открывалась! Несмотря ни на что.

Я раньше рассказывал эту историю как комическую. И правда, казалось бы – ха-ха-ха!!! Но теперь она повернулась ко мне другим боком. Похоже, это история о том, к чему приводят те или иные поступки. И о том, что наказание за них – или награда – могут последовать молниеносно. Поступок после обеда – а результат еще до ужина!

Значит, стоим мы перед той «тойотой», а часы тикают. Надо было что-то делать! Родина ждала нас с бессмертным репортажем. Я осмотрелся. Рядом стояло чужое такси, я подошел к нему и выпросил у шофера взаймы монтировку. С которой и подошел к багажнику нашей машины, там всего-то делов – поддеть, и готово.

Черный наш шофер был в ужасе, он заслонил грудью свое авто, на лице его было отчаяние. Он умолял меня отказаться от мысли о вандализме и клялся, что его автопарк в пяти, нет, в четырех минутах езды отсюда, он метнется туда мухой и верной отмычкой отопрет драгоценный багажник.

– Еще чего! – возмутился я. – Так я тебя и отпустил! Да у нас там аппаратуры казенной на две таких тачки!

Мы еще какое-то время пререкались, а потом сдались. Вася поехал охранять свою технику. Я пошел на регистрацию.

…Они примчались к стойке, нагруженные багажом, дыша как загнанные лошади, вороная и каурая, – когда рейс уже был закрыт.

– Ну ладно, что вам стоит, войдите в положение, пустите нас, помогите, тут такое дело! – принялись ныть мы.

Лететь разрешили одному мне, причем без багажа. Васю с горой поклажи оставили на австралийской земле, вполне, кстати, симпатичной и гостеприимной. Вон, она даже отпускать не хотела своего гостя! Вася смотрел на меня убитыми глазами, казалось, сейчас зарыдает, вот какая раньше была ностальгия у людей!

И вдруг я понял, что происходит, тайный невидимый слой жизни, спрятанный текст из книги судеб открылся мне, как багажник, а я в свою очередь открыл его Васе:

– Возьми себя в руки! Да тебе просто повезло! Следующий рейс – через три дня. Ты сейчас вернешься в город, поселишься в гостинице – и обратно на пляж! Три дня отпуска! За казенный счет! Весна, солнце, пальмы, красавицы! А в Москве – холод и слякоть, серое небо, старые коммунисты на демонстрацию идут…

Лицо Васи менялось на глазах и через пять секунд стало счастливым. Он только что смотрел на меня с завистью и ненавистью, а теперь это всё сменилось сочувствием. Он сообразил, как же сказочно ему повезло.

Через три дня я, бледный и усталый, – может, кто знает, что такое сдача номера журнала, – встречал его в Шереметьево. Вася был загорелый, ленивый, снисходительный. Получилось, думаю, так, что он помог черному шоферу, а тот, вольно или невольно, отблагодарил его. А может, и не он, и это прошло по каким-то другим каналам, нам неизвестным.

Некоторые, правда, думают, что миром правит случайность и, какие поступки ни совершай, ничего в твоей жизни не изменится, – но мы этих людей не будем переубеждать. Нет, не будем.